Минимальный перевес достигнут максимальным напряжением сил и ресурсов
16 апреля в Турции состоялся общенациональный референдум по вопросу одобрения пакета из 18 поправок в Конституцию страны, направленных на резкое усиление президентской власти. Проектом предусматривается расширение законодательных и исполнительных полномочий президента, включая право формирования кабинета министров (при упразднении должности премьера и введении должностей назначаемых вице-президентов) и инициирование референдумов. Глава государства получает право быть членом партии и даже возглавлять её. Он будет также объявлять чрезвычайное положение и назначать высших чиновников; в значительной степени контролирует Высший совет судей и прокуроров. Президентский срок – 5 лет, становиться главой государства можно будет два раза подряд. Количество депутатов Великого Национального Собрания увеличивается, а возрастной ценз снижается до 18 лет, что даёт сторонникам президента дополнительные возможности. Новая редакция Основного закона закрепляет унитарный характер страны, исключая переход к каким-либо элементам федерализма, заверил Эрдоган на митинге 14 апреля в центральной провинции Конья. Изменения должны вступить в силу после переходного периода в ноябре 2019 года, что теоретически позволяет действующему президенту править ещё 10 лет – до 2029 года, причём с фактически неограниченными полномочиями.
%2Fq.jpg)
Инфографика: Anadolu[/caption]
Согласно результатам обработки 100 % бюллетеней, сторонники реформ набрали 51,2 % голосов избирателей, в то время как противники – 48,8 %. Таким образом, Президент Турции Р. Эрдоган добился очередной победы – пусть и с минимальным перевесом и ценой напряжения всех сил.
Агитационная кампания проходила в условиях действующего в стране чрезвычайного положения и явного информационного доминирования сторонников реформ, на поддержку которых были мобилизованы все органы государственной власти. Власти продлили мораторий на повышение цен на электроэнергию; некоторые категории предпринимателей получили налоговые льготы, местным чиновникам выплатили премии; подкупили даже бабушек, присматривающих за внуками. Сам Эрдоган, номинальный лидер ПСР премьер-министр Бинали Йылдырым и их сторонники буквально не сходили с экранов телевизоров. Правящую Партию справедливости и развития поддержала верхушка Партии националистического действия во главе с Девлетом Бахчели, взявшаяся ретиво агитировать «за» (что не было однозначно позитивно воспринято внутри ПНД).
Как внутренняя, так и внешняя политика Эрдогана (в том числе активное военное вмешательство в дела соседней Сирии) во многом была направлена на консолидацию общества на патриотической основе с целью получения максимально возможного количества голосов в пользу изменения Основного закона страны. Ракетный удар администрации Трампа по сирийской авиабазе Шайрат позволил Анкаре запустить на новых оборотах радикальную антиасадовскую риторику, причём в максимально комфортных условиях возобновившегося «сердечного согласия» с Вашингтоном [1]. Громогласное завершение операции «Щит Евфрата» и планы начать новую авантюру, на этот раз уже «Меч Евфрата» (с заходом на территорию не только Сирии, но и иракского Синджара) открыли благодатное поле для милитаристской риторики с публично демонстрируемым уважением и любовью к «героическому воину». Это особенно важно как в общем контексте турецкой политической культуры, так и после волны чисток в армейской среде – как до неудавшейся попытки военного переворота в июле 2016 года, так и после неё. Кстати, согласно одобренной конституционной реформе военные лишаются права занимать какие-либо политические посты.
В последнее время в некоторых СМИ начали появляться любопытные подробности, указывающие на связи определённых турецких властных кругов с радикальными вооруженными формированиями на Ближнем Востоке и на Балканах. Ставшее квинтэссенцией «неоосманского» внешнеполитического курса многолетнее участие Турции в сирийской гражданской войне дестабилизирует ситуацию внутри страны, подрывая её способность противостоять социальной поляризации, отмечает The Atlantic. Тем не менее, экономические проблемы умело списываются на счёт происков «внешних сил», среди которых на безусловном первом месте – сторонники проживающего в США проповедника, лидера организации «Хизмет» Фетхуллы Гюлена. В числе других «вышедших на первый план предательских организаций» активно участвовавший в агитационной компании Эрдоган называл запрещённую в России террористическую группировку «ИГ», а также Рабочую партию Курдистана и курдские Отряды народной самообороны в Сирии. Проблемы страны в диалоге с европейскими партнёрами также в полной мере использовались в качестве инструмента консолидации общества вокруг сильного лидера. Несмотря на некоторый рост напряжённости в российско-турецких отношениях, откровенных выпадов в адрес Москвы Эрдоган избегал (оставляя сие приятное занятие некоторым своим временным попутчикам), однако эта наивная хитрость вряд ли осталась незамеченной…
[caption id="" align="aligncenter" width="570"]
Плакат, опубликованный в Twitter-аккаунте мэра Анкары М. Гекчека, последовательного сторонника Эрдогана[/caption]
Накрывшая страну в 2015-2016 годах волна террористических актов была эффективно использована для пропаганды идеи о необходимости укрепления президентской власти. Яркие и красиво упакованные лозунги подавались таким образом, что им не могли возразить даже формальные оппоненты укрепления президентской вертикали власти из Народно-Республиканской Партии (т.н. «кемалисты»). Широко использующие религиозную риторику сторонники конституционных реформ постарались использовать имя Ататюрка в своей агиткампании – при том, что их успех вряд ли означает дальнейшее развитие страны по его заветам. Некоторые наблюдатели обращали внимание на двусмысленное, мягко говоря, поведение лидера НРП Кемаля Кылычдароглу, неуклюже пытавшегося перехватить тезис Эрдогана о коварных «внешних силах», не желающих могущества и процветания наследников Блистательной Порты… Что же касается ещё одной оппозиционной силы – «прокурдской» Партии Демократии Народов, то её активисты и лидеры кидались за решётку без особых сантиментов. Конечно, работа ПСР среди курдов, как и прежде, репрессиями отнюдь не исчерпывалась, но юго-восточные районы страны по-прежнему остаются ареной активного противоборства армии с отрядами Рабочей Партии Курдистана и волн беженцев общей численностью около полумиллиона человек, что исключало там нормальный ход голосования (и делало предсказуемыми итоги).
[caption id="" align="aligncenter" width="600"]
Эрдоган на митинге в Диарбекире призывает курдов сказать «да» на референдуме[/caption]
Тем не менее, несмотря на де-факто отсутствие возможности внятно артикулировать свою позицию, противники усиления власти одного лица составляют совсем немногим менее половины активных турецких граждан-избирателей. В начале марта две ведущие турецкие социологические службы обнародовали на этот счёт прямо противоположные результаты. Так, согласно данным службы AKAM, из определившихся избирателей 42,4% были намерены поддержать конституционную реформу, в то время как 57,6% – отвергнуть. Служба ORC рисовала обратную картину: 57,2% – «за» инициативу Эрдогана и 42,8% высказались «против». Непосредственно перед голосованием минимальный перевес был у тех, кто склонен сказать «да» (51,5 %), что практически совпало с окончательными результатами голосования, подтвердившими поляризацию общества. На опасную тенденцию обратил внимание, например, заместитель главы НРП Эрдал Аксюнгер: «Этим референдумом страну довели до состояния общественной напряженности. Люди разделились, везде, во всех коллективах, во всех сферах идут яростные споры. Общество напряжено и разобщено, есть два непримиримых лагеря – сторонников и противников президентской системы. В обоих лагерях есть люди, которые готовы выйти на улицу в случае поражения, поэтому любой исход несет потенциальную угрозу беспорядков, которые могут перерасти в крупные неприятности для всей страны». А один из членов правящей партии сказал даже о том, что если непреодоление сторонниками изменений 50-процентного порога чревато гражданской войной.
[caption id="" align="aligncenter" width="718"]
Средневзвешенные данные турецких социологических служб[/caption]
В этой связи для Эрдогана и его команды было критически важным завоевать максимально возможное количество голосов, в то время как полученный результат в условиях тотального административного, информационного доминирования и контроля ПСР над избирательными процедурами может породить некоторые вопросы. Немаловажным фактором видится также критика со стороны европейских партнёров, способных использовать недостаточно убедительные, с их точки зрения, результаты голосования для долговременного давления на турецкого лидера. Именно этим можно объяснить агрессивно-напористую тактику действий адептов реформ, яростную борьбу за каждого потенциального сторонника, за каждого неопределившегося – включая экзальтированные апелляции к религиозным символам, стремление не допустить «нового Сайкс-Пико» и «нового Севра» [2], поиски тени «Лоуренса Аравийского» и прочие подобные эмоциональные экзерсисы. Как видим, если это и сработало, то лишь частично.
Предварительные итоги референдума дали сторонникам его положительного исхода новые поводы для вдохновенных речей. Не дожидаясь объявления окончательных результатов голосования, президент Р. Эррдоган поздравил лидеров поддержавших референдум политических партий с победой. Итоги конституционного референдума, по его мнению, послужат во благо народа и государства Турции. «Голосование 16 апреля открыло новую страницу истории демократической Турции. Итоги референдума будут использованы по имя стабильности и благосостояния жителей страны», - заявил премьер-министр Б. Йылдырым, добавив: «Избиратели сказали «да» конституционным изменениям и тем самым закрыли обсуждения».
Тем не менее, ранее Э. Аксюнгер обвинил власти в манипуляциях при подсчете голосов: «…По данным наших наблюдателей, побеждают противники президентской системы. Такие результаты мы получаем из многих провинций. Давайте защищать наш выбор. Побеждают "нет"». Предпринятые Эрдоганом энергичные упреждающие шаги (в том числе внешнеполитические, включая укрепление связей с Вашингтоном) свидетельствуют об уверенности в собственных силах. Но в случае резкого ухудшения социально-экономического положения значительной части турецких граждан (прежде всего жителей деревень и небольших городов во внутренней Анатолии, составляющих ядро сторонников ПСР и её лидера) ситуация может измениться.
Пока же для харизматичного и опытного турецкого президента, успех на референдуме (пусть и относительный) стал ключевой вехой на пути к установлению единоличной власти. Пока на улицах и площадях турецких городов – практически исключительно те, кто радуется и приветствует итоги референдума, а не те, кто пребывает в растерянности либо охвачен чувством протеста. Однако полученный 16 апреля ответ «evet» («да») вовсе не означает отсутствия проблем в будущем. Причём проблем если не для «непотопляемого» Эрдогана лично, то для Турции за горизонтом его правления – практически неизбежно. Кроме того, потенциальная внутриполитическая нестабильность, при видимом монолитном характере власти, в ключевой ближневосточной стране будет подпитывать внешнюю активность, отнюдь не всегда в должной мере предсказуемую.
Конечно, на двусторонних российско-турецких отношениях это будет сказываться не всегда позитивно, и уж, во всяком случае, более удобным партнёром для Москвы крутящийся османский «дервиш» явно не станет. Скорее наоборот.
Андрей Арешев
По материалам "Фонда стратегической культуры"
Примечания
[1] Здесь Эрдогана может ждать разочарование, так как Дональд Трамп выступает с противоречивыми заявлениями относительно Б. Асада и вряд ли откажется от поддержки сирийских курдов.
[2] Так и не вступившие в силу договора столетней давности, предполагавшие, в той или иной форме, раздел территории современной Турецкой Республики.