В начале декабря при доме культуры в столице Южной Осетии открылся клуб «Сталинир – Цхинвал», направленный на сохранение исторической памяти и культуры республики, рассказал агентству «Рес» начальник управления культуры, молодежи и спорта администрации Цхинвала Игорь Тасоев. Предполагается, что участники клуба будут собираться три раза в месяц. В рамках проекта намечаются показ фильмов советского периода, тематические выставки и фотовыставки, концерты, встречи. В осенне-зимний период мероприятия будут проходить в закрытом помещении, а летом на открытой площадке. «Сталинирцы будут приводить своих детей и внуков, преемственность должна быть. И сегодня, и в советский период Цхинвал был очень красивым, энергетически мощным. Если будут у кого-то добрые идеи, то мы учтём их», – рассказывает Игорь Тасоев.
Каждый, кто приезжал в республику на южных склонах Кавказского хребта, наверняка обращал внимание на небольшие памятники и портреты «вождю всех народов», которые можно увидеть и в самых неожиданных местах. Ещё в мае 2015 года тогдашний глава республики Леонид Тибилов сообщил автору, что в «РЮО обсуждается вопрос возвращения Цхинвалу прежнего названия – Сталинир», и что этот вопрос «планируется решить не позже того года». Однако затем об этом быстро забыли, Леонида Тибилова сменил Анатолий Бибилов, которого, в свою очередь – Алан Гаглоев, представитель нового, более молодого поколения местных политиков, не столь трепетно воспринимающих общее советское прошлое, ушедшее от нас несколько десятилетий назад. Более того, как утверждает политолог Александр Артамонов, «часть государственного аппарата в Южной Осетии уже находится не совсем в положении, дружественном России. Там присутствует мысль о возможности отхода от России, и очень любопытно, что два года назад референдум о присоединении Южной Осетии к России не был проведён». Впрочем, по части переименования столицы тогда же, в 2020 году, было принято «соломоново» решение: Цхинвал становится Сталиниром только 9 мая и 22 июня каждого года.
Вне всякого сомнения, данное историко-символическое решение стоит рассматривать в текущем политическом контексте, а после 24 февраля – ещё и в реалиях де-факто военного времени. С одной стороны, едва ли сформировавшиеся за последнее десятилетия постсоветские элиты так уж тоскуют по «тоталитарным» сталинским временам, на дискредитацию и тотальное очернение которых с 1956 и особенно с 1985 года были направлены поистине гигантские усилия. В то же время, с началом специальной военной операции на Украине и по мере втягивания России и её немногочисленных союзников в противостояние коллективному Западу всё чаще можно встретить и положительные оценки «сталинской» индустриализации, комплексной мобилизации (чего так не хватает сегодня) и послевоенного восстановления страны с широкими перспективами, перечёркнутыми нерадивыми и недальновидными наследниками «вождя». Невозможно отрицать и рост популярности в России имени и деятельности Сталина, стремления изучить позитивный опыт 1929-1953 гг., разумеется – не игнорируя недостатки, ошибки и даже преступления, в преломлении к современным реалиям.
…В работах современных историков можно встретить упоминания о массовых беспорядках или о глухом ропоте недовольства во многих уголках Советского Союза, не исключая кавказские республики, по мере раскручивания так называемой «борьбы с культом личности». В 1961 г. власти Юго-Осетинской автономной области и её административного центра обращалось к руководству Грузинской ССР с просьбами о сохранении названия Сталинири, информируя Тбилиси о «глухом недовольстве» местных жителей и коммунистов антисталинской линией Центра. Но тщетно – благодаря этим обращениям удалось добиться переименования города в Цхинвали с 24 ноября 1961 г. – почти на месяц позже переименования других советских топонимов со «сталинскими» названиями.
Памятник же Сталину высотой почти 7 метров был демонтирован в столице ЮОАО ещё в апреле 1956 г., через два месяца после злополучного XX съезда КПСС, встреченного, напомним, массовыми протестами почти по всей Грузии. Судьба монумента не прояснена и по сей день – однако известно, что многие его «собратья» были в 1956-62 уничтожены, распилены на куски и т.д… Характерно, в этой связи, что Мао Цзэдун заявил Хрущёву в августе 1958 г. в Пекине: «Вы, прежде ни в чём не возражали Сталину, а теперь устраняете любые объекты его имени. И боретесь даже с его обликом где-либо!». «Дорогому Никите Сергеевичу» ответить было нечего...
Напомним, что решение Москвы о переименовании «сталинских» городов и других объектов принималось (1961 г.) без каких-либо консультаций с союзными или тем более автономными республиками, не говоря уж о краях или областях. Приказали – и точка, причем приняли это решение «ученики и соратники великого Сталина» – ведь именно так они себя называли вплоть до небезызвестного XX съезда КПСС...
Впрочем, в ряде районов Грузии поныне сохраняются сталинские объекты, как и в Цхинвале – проспект Сталина. После массовых «просталинских» демонстраций в марте 1956 г. в Грузинской ССР (за пределами Юго-Осетинской АО), подавлять которые пришлось с привлечением армейских подразделений, кремлёвские и местные власти полностью ликвидировать сталинскую топонимику в этой республике не решились, как не решаются сделать это и нынешние «демократические» власти кавказской республики.
Бюсты и улицы Сталина снова появились в Южной Осетии со второй половины 1990-х годов, в разгул военного лихолетья, когда разномастные грузинские вооружённые формирования пытались решить «осетинский вопрос» по методам националистического меньшевистского режима и карательных отрядов т.н. «национальной гвардии» Валико Джугели (1920 г.). После советизации Кавказа в Северной Осетии изначально выступали за создание единой «осетинской» автономии в составе РСФСР. Однако, рассмотрев различные варианты, в Москве приняли решение оставить Южную Осетию в составе ССР Грузии. Можно предположить, что, аналогично отошедшему ССР Азербайджана Нагорному Карабаху, это было сделано исходя из удобства административного и хозяйственного управления, без учёта национального состава населения и специфики этнополитического развития края в предшествующий период. Тем не менее, вопрос об объединении Северной и Южной Осетии не раз поднимался и в дальнейшем (в частности) на заседании Большого президиума Северо-Кавказского крайисполкома.
Как известно, распад Советского Союза привёл к возобновлению старых и появлению новых очагов этнополитической напряжённости и военной конфронтации, одним из которых стала Южная Осетия – признанное в 2008 году Россией независимое государство. «Пятидневная война» вокруг Южной Осетии, выявив множество недостатков российской армии, дала импульс очередному этапу реформ, противоречивые результаты которых мы воочию наблюдаем сегодня. Между тем, по мере затягивания специальной военной операции на территории бывшей Украинской ССР растёт вероятность очередного всплеска военной активности на южных рубежах. Как отмечает А. Артамонов, Грузия обладает отлаженной логистической системой поставки вооружений через территорию Турции / порты Батуми и Поти / базу в Вазиани, находящуюся не так уж далеко от Цхинвала. Будущий глубоководный порт Анаклия в нескольких километрах от границы с Абхазией может стать постоянной базой американского флота на Чёрном море. Где, например, гарантия, что нынешняя взвешенная позиция правительства «Грузинской мечты» не сменится со временем (например, по итогам очередных уличных беспорядков, которыми так богата новейшая история Грузии) более реваншистскими настроениями в стиле буйнопомешанного Саакашвили, причём подкреплёнными серьёзной, по региональным меркам, военной силой? Турецкие каботажные суда плавают в грузинских территориальных водах как у себя дома: им присваиваются внутритурецкие идентификационные номера, подобно тому, как самолёты летают в Аджарию внутритурецкими рейсами; постоянно проводятся совместные учения под предлогом охраны нефте- и газопроводов и, разумеется, «борьбы с терроризмом». Обстоятельства могут сложиться и таким образом, что «Южная Осетия может стать непосильна для России с точки зрения сохранения в составе наших друзей и союзников». Не стоит недооценивать возможности неплохо подготовленной за последние полтора десятка лет 30-тысячной грузинской армии, находящейся практически «у ворот» Южной Осетии. Личный состав дислоцированной в республике российской 4-й базы – 4 тысячи военнослужащих (все ли из них контрактники?), не считая 150-200 местных призывников. Несмотря на расширение соединяющего Северную и Южную Осетию Рокского тоннеля, в случае возникновения экстраординарных обстоятельств, можно и не успеть…
В некоторых публикациях прошлых лет мы упоминали о (не реализованном ни в послевоенные годы, ни тем более в нынешнее время) проекте строительства «транскавказской» железной дороги Алагир – Цхинвал, призванном способствовать более тесной макрорегиональной интеграции. Надо полагать, проблемы, с которыми сталкивается (и ещё столкнётся) здесь Россия, в значительной степени связаны с отказом от «сталинской» модели экономического развития и сбалансированного освоения таких непростых регионов, как Кавказ, являющихся объектами внешних подрывных усилий.
Алексей Балиев