Боевики террористических группировок собираются близ границ Таджикистана
Резонансный теракт 14 февраля в Кашмире, в местности Пулвама в 30 километрах от Сринагара, в результате которого погибло более 40 сотрудников правоохранительных органов Индии, привел к серьёзному обострению индо-пакистанских отношений, поставив две эти крупнейшие страны Южной Азии на грань очередного военного конфликта. И хотя, скорее всего, обмена ядерными ударами между Нью-Дели и Исламабадом удастся избежать, последствия очередной конфронтации, как прямые, так и долгосрочные, могут оказаться достаточно серьёзными.
Последствия теракта 14 февраля. ANI photo
Ответом на самоподрыв (согласно версии индийских властей) смертника местного «активиста» выступающей за присоединение Кашмира к Пакистану радикальной группировки «Джейш-э-Мохаммад» («Армия пророка»), стали авиационные удары по лагерям боевиков-исламистов на пакистанской территории в ночь на 26 февраля 2019 года. Стороны неоднократно обвиняли друг друга в «неспровоцированных обстрелах»; к линии разграничения сторон (полноценная государственная граница в регионе отсутствует) с обеих сторон подтягиваются резервы, не смолкают воинственные заявления. Добавим к этому, что за последние три года в Кашмире погибло около 750 человек, включая около 100 боевиков, которых, как считают в Индии, засылают из соседней страны. За исключением некоторых из этих боевиков, имена и адреса упоминались в официальной информации, остальные так остались неизвестными. Многие из них предположительно связаны с «Джейш-э-Мохаммад» и «Лашкар-э Тайба» («Ополчение чистых»), создавшей в Пакистане отдельные элементы альтернативной государству социальной структуры. Не отвергая подобного рода утверждения, в Исламабаде вместе с тем рассматривали их как «дезинформацию» индийского правительства, изображающего «борцов за свободу» боевиками и террористами.
В первые дни марта напряжённость между двумя странами пошла на спад – восстановлен прежний уровень дипломатических отношений, намечены переговоры по некоторым спорным вопросам. Сегодня Пакистан вроде бы не заинтересован в радикальном обострении отношений с соседями, если бы не одно «но». Накануне трагедии в Кашмире сходный по исполнению теракт произошел в иранской провинции Систан-Белуждистан: более 20 бойцов «Корпуса страже исламской революции» было убито в результате «белуджской» террористической группировки, пришедшей на смену разгромленной несколько лет назад печально известной «Джундулле», пользовавшейся поддержкой западных спецслужб.
Официальный Исламабад во главе с харизматичным политиком, в прошлом известным спортсменом Имран Ханом вроде бы не заинтересован в военной эскалации в Кашмире, чреватой скатыванием к грани прямой конфронтации с Индией, превосходящей Пакистан практически по всем параметрам. В то же время, противоборство пакистанских властей с радикальными исламистскими группировками ведётся (и это в лучшем случае) с переменным успехом – не в последнюю очередь вследствие наличия в армии и спецслужбах Пакистана множества групп влияния с собственными интересами.
Главарь «Джейш-э-Мухаммад» Масуд Азхар
В версиях относительно причин очередной эскалации нет недостатка, вплоть до необходимости консолидации разнородного индийского общества вокруг правящей «Бхарата Джаната Парти» в преддверие предстоящих парламентских выборов. Некоторые авторы указывают также на кардинальное ухудшение в последние годы американо-пакистанских отношений при активном сотрудничестве Исламабада с Пекином, в частности, в рамках проекта «китайско-пакистанского экономического коридора», частично проходящего через международно признанную индийскую территорию. Соответственно, рост напряжённости по линии этой стратегически важной коммуникационной трассы отвечал бы интересам сил, заинтересованных в «сдерживании» Китая на фоне жёсткого торгово-экономического прессинга на Пекин со стороны администрации Трампа, добивающейся более выгодных условий. Нападение случилось через несколько дней после объявленной готовности Саудовской Аравии инвестировать 10 миллиардов долларов в строительство нефтеперерабатывающего завода в «китайском» порту Гвадар на пакистанском побережье Индийского океана (1). Кроме того, с недавних пор и Индия, и Пакистан являются членами Шанхайской Организации Сотрудничества, и прогрессирующая конфронтация между ними лишний раз продемонстрирует ограниченные возможности этого пока достаточно рыхлого интеграционного объединения – даже в качестве площадки по урегулированию спорных вопросов.
В своё время «форпост» террористов в Кашмире создавался не без активного участия администрации Буша-младшего, с ведома которой по специальному воздушному коридору около 5 тысяч боевиков «Аль-Каиды» и «Талибана» были переброшены с севера Афганистана в северо-западный «угол» Пакистана. Вероятно, активные действия индийской армии в Кашмире, сужение «зоны комфорта» для базирующихся там экстремистских и террористических группировок, принудит их «вспомнить» об Афганистане, а далее – и о постсоветской Центральной Азии. Исторические и религиозные связи этого региона с Индийским субконтинентом (хотя и не такие тесные, как с Ближним Востоком), всё-таки не следует сбрасывать со счетов. Напомним, ещё 15 лет назад, в конце марта 2004 года по Узбекистану прокатилась волна террористических актов, жертвами которых стало не менее 47 человек. Месяцем позже, выступая в парламенте, президент Ислам Каримов говорил о том, что террористы перешли со своих баз в Южном Вазиристане через три границы, а уже летом в Ташкенте произошли новые теракты. Доктор исторических наук Вячеслав Белокреницкий пишет «о невидимом коридоре, который ныне связывает разделенные высочайшими горными системами мира регионы Южной и Центральной Азии» (2).
Нельзя не заметить, что обвинённая в причастности к теракту в Кашмире группировка «Джейш-э-Мухаммад» изначально была тесно связана с афганскими «моджахедами», а затем и с талибами. В 2001 и 2016 гг. она «отличилась» крупными терактами – нападением на индийский парламент и одну из авиационных баз соответственно. Очередная острая напряжённость, возникшая в начале 2000-х годов между Индией и Пакистаном, позволила транснациональным торговцам оружием неплохо заработать.
Не стремясь (по крайней мере, на данном этапе) к дальнейшему обострению отношений с более сильным соседом, власти Пакистана задержали некоторых родственников взятого под стражу ранее главаря «Джейш-э-Мухаммад» Масуда Азхара. Однако покровительство этой и другим группировкам («Лашкар-э Тайба», «Хизб-уль Муджахидин» и др.) со стороны Межведомственной разведки Пакистана также не составляет особой тайны, причём отнюдь не только в исторической ретроспективе (3). Равно как и давние связи «афгано-пакистанских» террористических группировок с западными спецслужбами, в частности ЦРУ и МИ-6 (4). Как следствие этого тесного альянса во многом и появились запрещённые в России террористические организации «Аль-Каида», «Исламское государство» и множество им подобных. Перечислим только некоторые: «сети Хаккани» и «Хизб-э Ислами», «Техрик-э Талибан Пакистан», «Исламское движение Узбекистана», «Исламский джихад Узбекистана», «Джунд аль-Халифа», «Джейш аль-Адль», «Исламское движение Восточного Туркестана» и др. Представители некоторых из них, включая иностранных наёмников, согласно сообщениям местных источников, концентрируются в северных провинциях Афганистана, граничащих с Таджикистаном, Узбекистаном и Туркменистаном.
Так, 26 февраля в ходе очередного регионального совещания руководителей пограничных ведомств стран Центральной Азии, России и Афганистана в Душанбе командующий пограничными войсками Таджикистана Р. Рахмонали сообщил о том, что на сопредельных афганских территориях в провинциях Бадахшан, Кундуз и Тахар скопилось почти 17 тысяч боевиков, из которых более 6 тысяч – иностранные наёмники, создавшие 36 лагерей террористической подготовки. В основном речь идёт о боевиках «Талибана», «Ансоруллох», «Исламского движения Туркестана» и «Исламского государства». Секретарь Совета безопасности Таджикистана А. Каххаров напомнил о традиционной весенней активизации террористов, что обуславливает укрепление сотрудничества органов безопасности и пограничников стран Центральной Азии и России.
Ранее при участии исламистов, окопавшихся в Пакистане и Афганистане, «Исламскому движению Узбекистана» удалось провести несколько дерзких террористических акций, включая серию взрывов в центре Ташкента в феврале 1999 года. Известно, что лидер «ИДУ» Д. Намангани создал в Тавильдаринской долине Таджикистана диверсионную базу, и в летние месяцы 1999-2001 гг. провёл серию диверсионных операций в высокогорных и предгорных районах Узбекистана и Киргизии, включая захват группы работавших в Киргизии японских геологов. В боях с исламистами узбекские и киргизские воинские части и пограничники понесли серьёзные потери (5). И хотя затем следы Д. Намангани теряются, как говорится, «дело его живёт»: в последние месяцы широкую известность приобрёл присягнувший в 2015 году на верность «ИГ» бывший командир таджикского ОМОНа Гулмурод Халимов, якобы находящийся со своими людьми в местности Мунджон провинции Бадахшан в Афганистане, в 80 километрах от границы с Таджикистаном. Эмиссары Халимова, стажировавшегося на «антитеррористических» курсах в США по линии ЧВК Blackwater, могут проникать на территорию республики, отслеживая ситуацию в приграничных районах, включая Горно-Бадахшанскую автономную область. Примечательно, что боевиками под началом Халимова командуют в основном бывшие советские офицеры (татары, башкиры, выходцы из республик Средней Азии), а также бывшие офицеры-баасисты армий Сирии и Ирака, обучавшиеся в советских военных учебных учреждениях.
Согласно данным Центра стратегических исследований при президенте Таджикистана, которые приводит агентство «Фергана», наиболее популярны радикальные идеи в городе Вахдат, районе Рудаки (предместья Душанбе), Нурабадском районе, в Согдийской области с центром в Худжанте (некогда «культурная столица» республики), а также в Исфаре, Канибадаме, Истаравшане, Пенджикенте, Спитамен, Джабборрасуловском, Аштском, Бободжонгафуровском и Матчинском районах. Несколько сотен жителей Согдийской области, порою с семьями, пребывают в специальных лагерях в Сирии, Афганистане и Пакистане. В южной Хатлонской области центры исламского радикализма – Куляб, Шахритусский, Кубодианский, Бохтарский, Фархорский, Восейский районы и район Джалолиддина Балхи и т.д.
Таким образом, даже если вышеупомянутые оценки численности боевиков и видятся некоторым экспертам несколько завышенными (17 тысяч – это настоящая террористическая армия, обученная современным методам ведения боевых действий (6) и способная натворить немало бед), имеющиеся угрозы ни в коем случае не следует недооценивать. Особенно – принимая во внимание потенциальную поддержку радикальным идеям к северу от Пянджа. Одновременно с террористами активизируются и американские военные, втягивающие партнёров из Центральной Азии в некоторые свои военные программы. Вряд ли является большим секретом и деятельность в регионе «частных военных подрядчиков», как правило, связанная с обеспечением безопасности крупных экономических проектов (разработка месторождений полезных ископаемых и т.д.). Нарастающая конкуренция региональных и глобальных игроков чем дальше, тем больше будет «искрить» локальными вылазками и диверсионно-террористическими рейдами. И вовсе не исключено, что свою «незаменимую» роль в них будут играть боевики с кашмирским «опытом», перебрасываемые к границам Центральной Азии «неопознанными» боевыми вертолётами.
Дмитрий НЕФЁДОВ
Примечания
(1) Вслед за Пакистаном наследный принц Саудовской Аравии Мохаммед бин Сальман побывал с визитом в Китае, в ходе которого даже формально поддержал политику Пекина по перевоспитанию уйгуров-мусульман в «трудовых лагерях». Известно, что бизнесмены аравийского королевства готовы вкладываться в некоторые зверья инициированного Си Цзиньпином «Китайско-пакистанского экономического коридора». (2) Белокреницкий В. Пакистанский исламизм и Центральная Азия // Азия и Африка сегодня. 2004. № 9. (3) По словам одного из влиятельных пакистанских политиков, «руководство афганского движения «Талибан» находится в Пакистане. Мы обладаем влиянием на движение, поскольку (его) руководство находится в Пакистане. Они и их семьи получают от нас всю необходимую, в том числе и медицинскую, помощь», что позволяет Исламабаду оказывать на организацию влияние. (4) Иные источники финансирования – пакистанская и кашмирская диаспора в Великобритании, а также монархии Персидского залива. (5) Белокреницкий В. Указ. работа. (6) Имеются в виду концепции мультидоменной войны и тактики «сетевого роения», основы которых недавно были изложены будущим главой Объединённого комитета начальников штабов Марком Милли. Компактные и высокомобильные отряды боевиков наводятся на заранее обозначенную оперативным центром цель, сосредотачиваются, атакуют, а затем рассредоточиваются, даже не прячась в «зеленку», а просто сливаясь с мирным населением.