На вопросы корреспондента EADaily относительно перспектив урегулирования нагорно-карабахского конфликта в свете последнего обострения ситуации на линии фронта ответил политолог Андрей Арешев.
Бытует несколько версий причин обострения ситуации в зоне карабахского конфликта. Но кому более выгодна произошедшая эскалация — Армении или Азербайджану?
Одна из сторон конфликта никогда не скрывала своего недовольства статус-кво в регионе конфликта, прибегая к угрозам силового решения конфликта. Прозвучали соответствующие высказывания и на этот раз, в частности в российском эфире, а также на околоправительственных бакинских сайтах. В средствах массовой информации можно встретить разные предположения относительно мотивации официального Баку, решившегося на откровенную военную авантюру. Можно анализировать как внутренние, так и внешние факторы; мне кажется, что они могут оказаться до некоторой степени связанными между собой. Падение цен на энергоресурсы требует срочного стабилизационного кредитования, которое, в свою очередь, могло быть оказано заинтересованными игроками на определённых условиях.
В то же время армянским сторонам, на мой взгляд, нет никакого резона идти на обострение. Ереван и Степанакерт неоднократно высказывались за продолжение переговорного процесса, предполагающего взаимные (на этот момент следовало бы обратить особое внимание) уступки сторон. В конечном итоге от возобновления военных действий проиграли народы Армении и Азербайджана, а также все те, кто надеялся на продолжение политических переговоров.
Как изменился и изменился ли вообще расклад в регионе по итогам так называемой «четырехдневной войны» в Карабахе?
Некоторые геополитические игроки предпринимают максимум возможного для поддержания перманентного напряжения в регионе в течение максимально длительного времени. Ни для кого не секрет, что после резкого охлаждения российско-турецких отношений Анкара стремится обратить на себя внимание различного рода специфическими акциями. Москве предлагается сделать непростой выбор. Открытая поддержка Еревана означает резкое обострение отношений с Баку, что может негативно отразиться на положении в Дагестане и других регионах Северного Кавказа, где в последнее время наблюдается рост террористической активности. В то же время военный успех Азербайджана в Карабахе будет означать формирование к югу от Кавказского хребта однородного прозападного и протурецкого геополитического пространства. Позиции России в Армении будут окончательно утеряны, в то время как связка по линии Турция — Грузия — Азербайджан существенно укрепится. Не может не прийти в голову предположение, что речь идёт о согласованной игре Баку и Анкары.
В целом же можно говорить о продолжающемся переформатировании постсоветского пространства в негативном для России направлении. Можно предположить, что вслед за Прибалтикой (где размещены американские войска), оголтело-враждебной Украиной и готовым взорваться Закавказьем может наступить черёд Центральной Азии, которая также станет очередным источником нестабильности.
Есть ли консенсус среди мировых геополитических центров в вопросе решения карабахской проблемы?
Формально сопредседатели Минской группы ОБСЕ демонстрируют единство позиций и желание взаимодействовать. Так, 10 апреля министр иностранных дел РФ Сергей Лавров и госсекретарь США Джон Керри в очередной договорились способствовать нормализации обстановки вокруг Нагорного Карабаха.
Однако внешнеполитические игроки в современном мире — отнюдь не только официальные государственные структуры. Не меньшее значение имеют отдельные «группы по интересам», а также трансграничные экономические и иные структуры, вплоть до террористических организаций. Перефразируя фразу классика, можно утверждать «если войны начинаются — значит, это кому-нибудь нужно». И данное обстоятельство, конечно, делает ответ на ваш вопрос менее очевидным.
Можно ли по итогам эскалации оценить ослабление или усиление позиций противоборствующих сторон на переговорах?
Представители армянских и азербайджанских СМИ, разумеется, отвечают на этот вопрос с прямо противоположных позиций. Попытка массированного и молниеносного прорыва на северном и южном направлениях, который мог стать прологом более крупных и намного более драматичных событий, оказалась сорванной благодаря самоотверженным действиям армянских бойцов. Как следует из заявлений Ильхама Алиева, официальный Баку по-прежнему придерживается прежних максималистских позиций, а установление контроля за несколькими сотнями квадратных метров поднимает градус националистической и милитаристской риторики Баку. Возможное возвращение Нагорного Карабаха за стол переговоров и впредь будет наталкиваться на категорические возражения азербайджанской стороны.
В сложившейся ситуации миссию тройки международных посредников лёгкой не назовёшь. Насколько можно судить, в их «портфеле» находятся всё те же обновлённые «Мадридские принципы», дополненные, вероятно, какими-то фрагментами предшествующих миротворческих предложений. Однако в нынешней наэлектризованной ситуации необходимо говорить, прежде всего, о мерах по недопущению очередной эскалации конфликта.
Возможно ли прямое давление стран сопредседателей (США, Франция, Россия) на Ереван и Баку с целью принятия плана урегулирования?
Действительно, некоторые эксперты выдвинули идею «Кэмп-Дэвида» для Карабаха. Мне такой вариант представляется маловероятным — прежде всего в силу отсутствия единой политической воли со стороны посредников. Несомненно, они и далее будут вести консультации, однако ещё в 2006 году сопредседатели Минской группы ОБСЕ вполне официально заявили: «Мы исчерпали наше воображение». Как известно, в ходе встречи президентов России, Армении и Азербайджана летом 2011 года планировалось принять документ, суть которого приблизительно сводилась к формуле «статус в обмен на территории». Однако в последний момент его подписание было сорвано, и всем интересующимся проблемой известно, по чьей инициативе.
Представляется, что одной из целей Баку и стоящей за ним Анкары является переформатирование переговорного процесса, перенос его из ОБСЕ в ООН, либо куда-нибудь ещё. Вряд ли подобный шантаж будет иметь успех, однако он способен привнести в переговорный процесс дополнительные трудности.
Чего ждать в этой ситуации — новой войны или мира?
Мне представляется, что сейчас настанет время некоторого спада. Стороны займутся «разбором полётов», выявлением плюсов и минусов тактики действий. Оперативных планов и т. д. К сожалению, и в дальнейшем вспышки вооружённого противостояния более чем вероятны.
Какова роль и цели России в урегулировании конфликта вокруг Нагорного Карабаха?
К сожалению, долгосрочных решений, устраивающих все стороны, в настоящий момент предложить невозможно. В то же время Москва предпринимает все возможные шаги для того, чтобы удержать ситуацию от скатывания к очередному витку полномасштабной войны. Укрепление достигнутых в 1994—1995 гг. бессрочных соглашений о прекращении огня представляется безальтернативным. Помимо усилий в рамках Минской группы ОБСЕ, возможно, позитивный отклик противоборствующих сторон имели бы совместные российско-иранские инициативы. Москва и Тегеран, в отличие от некоторых других соседних государств, не столь ангажированы и объективно заинтересованы в решении нагорно-карабахского конфликта мирными, политическими средствами.
Скорее всего, помимо политико-дипломатических усилий речь должна идти о восстановлении баланса сил, заметно нарушенном после реализации заключённых в начале 2010-х годов с Баку оружейных контрактов. Отчего бы не сделать встречи министров обороны и начальников генеральных штабов двух стран при российском посредничестве регулярными (такая практика существовала несколько лет назад)? Ненормальной представляется ситуация, при которой между противоборствующими сторонами отсутствуют какие-либо каналы коммуникации.
Вполне уместными будут и иные меры, в частности, связанные с противодействием силам международного терроризма. Кроме того, российские неправительственные организации могли бы обратить внимание на вопиющие случаи нарушения международного гуманитарного права в ходе конфликта.