Правительство Китайской Народной Республики опубликовало доклад о выполнении плана развития за 2023 год и проекте на 2024 год, представленный на открытии 2-й сессии Всекитайского собрания народных представителей 14-го созыва. Среди прочего, во внешнеэкономическом разделе документа говорится о необходимости «углубленно продвигать реализацию инициатив по глобальному развитию, глобальной безопасности и глобальной цивилизации, укреплять сотрудничество в рамках таких многосторонних структур, как ООН, "Большая двадцатка", Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество, БРИКС и ШОС, содействовать реформированию и совершенствованию системы глобального экономического управления».
Пекин планирует принимать активное участие в преобразовании единой целостной системы взаимодействия между разными странами, намереваясь «решительно оберегать» многостороннюю торговую систему, «охранять диверсифицированную и стабильную архитектонику международной экономики» и торгово-экономические отношения. Едва ли, заметим, сопряжение на практике этих тезисов с евроазиатской стратегией КНР «Один пояс – один путь», а также с заявляемыми Пекином планами усиления роли БРИКС и ШОС будет простой задачей.
Более того, по мнению авторов доклада, «необходимо активизировать работу по присоединению к Всеобъемлющему и прогрессивному соглашению о Транстихоокеанском партнёрстве и Соглашению о партнерстве в области цифровой экономики. Всесторонне и углубленно подключиться к реформированию Всемирной торговой организации». В этом контексте, КНР «…будет уверенно расширять открытость на институциональном уровне, повышать эффективность взаимодействия как внутренних, так и внешних рынков и ресурсов, стабилизировать общую ситуацию в сфере внешней торговли, создавать новые преимущества в области международного экономического сотрудничества и конкуренции».
Первоначальное соглашение о Транстихоокеанском партнерстве после семи лет переговоров было подписано 6 февраля 2016 года в Новой Зеландии. Первоначально подписи под документом поставили представители 12 государств – Австралии, Брунея, Вьетнама, Канады, Малайзии, Мексики, Новой Зеландии, Перу, Сингапура, США, Чили и Японии. Однако сразу после вступления в должность президента Соединённых Штатов категорически не согласный с идеями своего предшественника Дональд Трамп объявил в январе 2017 г. о выходе из «партнерства». По мнению некоторых исследователей, в геополитическом выигрыше от этого шага оказался именно Китай, так как «самоустранившись из процесса создания международного формата либерализации мировой торговли и инвестиций в регионе, США по сути уступили Пекину пространство для упрочения своих амбиций и дали возможность играть более важную роль в выработке общих правил бизнеса в регионе».
В итоге остальные 11 участников подписали в марте 2018 г. новый документ о создании зоны свободной торговли – Всеобъемлющее и прогрессивное соглашение о Транстихоокеанском партнерстве (CPTPP). В июле 2023 года к нему присоединилась Великобритания – соучредитель военно-политического блока AUKUS, созданного в сентябре 2021 г.
Несмотря на выход из первоначальной «редакции» инициативы, США (вместе с их доминионами) по факту остаются в орбите этого торгово-экономического, а по сути – и политического блока. Входящие в CPTPP Австралия, Новая Зеландия, Канада, Япония, Сингапур (политически наиболее влиятельными и экономическими наиболее весомыми странами «Партнерства») отметились санкциями и финансово-экономическими ограничениями против РФ (и Белоруссии).
В сентябре 2021 года Китай подал заявку на членство в CPTPP, сразу же встретившая настороженность со стороны председательствовавшей в то время в альянсе Японии. На просьбу прокомментировать заявку Китая представитель Госдепа поведал об ожидании того, что «нерыночная торговая практика Китая и использование Китаем экономического принуждения против других стран повлияют на оценку участниками CPTPP Китая как потенциального кандидата на вступление». Вроде бы сами Штаты в партнёрство не входят, однако, как мы видим, имеют своё мнение, к которому многие его участники не могут не прислушиваться.
Более того, в июле 2023-го заявку на членство в CPTPP подала такая «великая тихоокеанская держава», как… Украина. Стабильный же интерес к партнёрству Китая может свидетельствовать о его стремлении понизить уровень противоречий с США. Вместе с тем, гипотетическое сближение КНР с Транстихоокеанским партнёрством, вплоть до членства в этом блоке, может преследовать двоякие цели. Помимо адаптации в макрорегиональные экономические структуры, призванной поспособствовать реализации известной китайской инициативы «Один пояс – один путь», речь может идти о смягчении противоречий между CPTPP и созданным в 2020 г. «Региональным всеобъемлющим экономическим партнерством» (RCEP) с участием КНР, Японии, Южной Кореи, Австралии, Новой Зеландии и всех страны АСЕАН. Как видим, многие государства участвуют одновременно в обоих объединениях. Соответственно Китай, подав заявку в CPTPP, стремится усилить позиции там RCEP, пользуясь, в том числе, выходом США из этой структуры в статусе постоянного участника. Разумеется, участие Китая в той или иной интеграционной структуре ослабит либо вовсе даже минимизирует её проамериканскую направленность.
Ограничения на торговлю с Россией, наложенные многими участниками CPTPP, в контексте сближения с нею Пекина, с одной стороны, способно усложнить российско-китайское экономическое партнерство, в т.ч. с учётом рисков либо вторичных санкций, либо торговых ограничений в США, Японии, Южной Корее, являющихся важными торгово-инвестиционными партнёрами Поднебесной. Но в то же самое время активное укрепление связей между Москвой и Пекином вполне может и способствовать ослаблению санкционного режима против РФ. Реальность какого-либо из этих вариантов зависит от учёта китайской стороной всех факторов и обстоятельств, в том числе долговременного характера выгодных Пекину отношений с Москвой, о чём рассказал недавно министр иностранных дел Ван И:
«Американцы никак не могут отказаться от своего ошибочного отношения к Китаю и не выполняют данное ими слово. Приемы по нажиму на нас только обновляются, расширяется список односторонних санкций, необоснованные нападки абсурдны донельзя. На словах одно, а на деле другое – разве этим может заслужить доверие крупное государство? Впадать в истерику даже из-за слова "Китай" – разве это совместимо с американской самоуверенностью? Что позволено себе в американской мечте не дозволено другим даже в нормальном развитии – разве это справедливо? Всячески пытаться сохранить свое господство в глобальной цепочке создания стоимости, а нас же заставлять оставаться в ее нижней части – разве это можно назвать честно конкуренцией?..
Российское голубое топливо поставляется в простые семьи Китая, а китайские автомобили ездят по улицам России – всё это убедительно показывает, насколько крепко и перспективно взаимовыгодное сотрудничество между двумя странами. Стратегический выбор в пользу поддержания и развития китайско-российских отношений сделан обеими сторонами в соответствии с коренными интересами своего народа и обусловлен необходимостью следовать веяниям времени...
Китай и Россия создали совершенно новый в отличие от стереотипов времён холодной войны эталон отношений между крупными государствами, освобожденный от блоковых конфронтаций и не направленный против третьих сторон. Взаимодействие РФ и КНР нацелено на вечное добрососедство, дружбу и полноценное глубокое стратегическое сотрудничество. В современном мире гегемония не находит поддержки, раскол не имеет перспектив, антагонизм между крупными державами ничего хорошего не принесёт, и рецидива холодной войны допускать нельзя...»
Думается, действия китайских властей на внешнем треке и впредь будут диктоваться прежде всего приматом жёсткого отстаивания национальных интересов при максимальном дистанцировании, насколько это возможно, от любого вооружённого противостояния, включая ядерное.
Алексей Балиев