Болезнь и смерть Иосифа Сталина пришлась на непростой период формирования основ внешнеполитического курса новой американской администрации Дуйата Эйзенхауэра. Уже 4 марта 1953 г. было созвано совещание Совета национальной безопасности, на котором обсуждались действия США после ухода советского лидера с политической сцены. В короткое время глава «национального комитета за свободную Европу» (1) С.Д. Джексон и руководитель проекта «Исследования уязвимых мест СССР» Уолтор Ростоу подготовили специальный доклад с анализом последствий влияния смерти Сталина на советскую внешнюю политику и возможными конкретными шагами Белого Дома по использованию этого события в своих интересах. Основу этого документа составили рекомендации конференции, проведенной в Принстонском университете в мае 1952 г., на которой рассматривались вопросы идеологического и информационного противостояния СССР и США и формы активизации американской пропаганды за рубежом. У. Ростоу предложил резко активизировать идеологическое наступление против стран Восточного блока с целью посеять сомнения относительно лояльности ключевых фигур в советском руководстве друг другу и изоляции их на международной арене. Авторы плана предлагали добиться этих целей путем эксплуатации националистических чувств в высшем руководстве СССР и стран-сателлитов и противостоянии партии и армии. И это был далеко не единственный документ подобного рода. По итогам долгих согласований соратники Эйзенхауэра предложили несколько сценариев противодействия СССР – это продолжение политики «сдерживания» СССР, борьбу с «коммунистическим» влиянием в «третьих» странах и «отбрасывание коммунизма», предполагавшего на том этапе «освобождение» в первую очередь стран Восточной Европы.
Борьба за власть в СССР после смерти Сталина и, в частности, возвышение Никиты Хрущёва несколько ослабили контроль Москвы над восточноевропейскими странами «народной демократии». Воспользовавшись этим, в руководстве польской, венгерской и чехословацкой компартий активизировались сторонники проведения более гибкой политической линии, различного толка реформ. Социально-политическая ситуация в восточно-европейских странах обострилась в том числе из-за активизации подрывных действий извне. В структуре их населения по-прежнему были широко представлены оппозиционно настроенные группы, ранее связанные с капиталистическим и мелкотоварным укладом. Как представляется, не в последнюю очередь именно этим фактором объясняется и отсутствие широкой кампании по увековечиванию памяти ушедшего в мир иной советского лидера аналогично аналогичной кампании в советских республиках после смерти В. И. Ленина в январе 1924 года. На определённом этапе исключение составили только Польша и ГДР…
Как отмечал первый посол социалистической Германии в СССР (1949-54 гг.) Рудольф Аппельт, «похороны Сталина были столь скоротечными, что возникло ощущение, что в Кремле хотят побыстрее избавиться вообще от сталинского периода. Послы стран народной демократии в СССР в середине марта 1953 г. запросили советский МИД о планах по увековечиванию памяти Сталина. Конкретного ответа не последовало. Тот же запрос был направлен во второй половине марта от центральных комитетов компартий наших стран в ЦК КПСС. Ответа тоже не последовало. Обращало на себя внимание, что в СССР после 5 марта 1953 г. ни один объект не был названия в память о Сталине».
Весьма характерно и то, что уже в апреле-июле 1953 г. примерно в 20 малых городах и почти в 60 населенных пунктах СССР памятники и бюсты Сталина были демонтированы – похоже, в целях проверки реакции общественности на намечающуюся «десталинизацию». Реакция эта ограничилась лишь считанными запросами в местные партийные органы, которые можно было без особого труда игнорировать.
И всё же, в Польше и ГДР уже в середине марта 1953 г. по инициативе властей состоялись переименования в честь Сталина. Так, крупнейший центр польской угольной и химической промышленности Катовице 15 марта был переименован в Сталиногруд. В решении местной администрации отмечалось, что «по инициативе трудящихся Катовице и с одобрения руководства ПНР, наш город, освобожденный возглавляемой генералиссимусом Сталиным доблестной Советской армией от нацистской оккупации, получает название в честь Памяти И.В. Сталина». В тот период, напомним, во главе ПОРП и ПНР находились последователи сталинской линии Б. Берут и К. Мияль. Резонно предположить, что переименованием Катовице в Сталиногруд Варшава, забрасывала в Москву своеобразный «пробный шар». Однако никакой официальной реакции на это решение (за исключением краткого сообщения о данном переименовании в центральных советских СМИ) не последовало.
В ГДР поступили аналогичным образом: первая крупная тамошняя новостройка – реконструированный город Айзенхюттенштадт на Одере, где с помощью в СССР в 1950-51 гг. был построен крупный металлургический комбинат – 14 марта был переименован в Сталинштадт (примерно с теми же обоснованиями, что и со Сталиногрудом). В этот день вышло постановление правительства, а 1 мая 1953 г. состоялось официальное (или, как назвали это в ГДР – окончательное, в присутствии тогдашних руководителей ГДР О. Гротеволя и В. Ульбрихта) переименование Айзенхюттенштадта в Сталинштадт.
Видимо, и в Восточном Берлине в период 14 марта – 30 апреля также ожидали какой-либо реакции Москвы на упомянутое решение, но и здесь реакции не последовало, за исключением краткого сообщения в СМИ.
Польский Сталиногруд «продержался» до 19 октября 1956 года, будучи обратно переименованным в самый разгар польского внутриполитического кризиса, едва не повторившего кровавый мятеж венгерских нацистов и экстремистов. Очевидно, помимо объективных социально-экономических проблем в Польской Народной Республике, вклад в решение которых Советского Союза трудно переоценить), не обошлось и без подрывной работы Соединённых Штатов и их сателлитов (в том числе направленная на раскол местных элит), о которой упоминалось в начале статьи. Зато германский Сталинштадт не переименовывали до 12 ноября 1961 года: несмотря на всё более частые «просьбы» Москвы с 1956 года о возвращении прежнего названия, руководство ГДР не спешило их выполнять.
Тогдашние восточногерманские власти (равно как и румынские, северокорейские) кулуарно выражали озабоченность активной линией хрущёвского руководства на «десталинизацию», резонно полагая, что со временем она негативно скажется на внутриполитической стабильности СССР, авторитете КПСС, и в конечном итоге способна привести к расколу мирового коммунистического движения. Косвенным подтверждением такой позиции была и «антихрущёвская» официальная позиция КНР и Албании. Впрочем, военно-политическая и экономическая зависимость ГДР от СССР не позволила Восточному Берлину долго сопротивляться требованиям тогдашнего советского руководства. В то же время в Албании, Венгрии, Румынии, Чехословакии, Болгарии и Монголии некоторые экономические объекты или образовательные учреждения с середины марта 1953 г. получили имя Сталина (за исключением Албании, они исчезли в 1956-1960 гг.). «Сталинские» города и иные объекты в Восточной Европе были сравнительно крупным и экономически важными, и «исчезали» они так, как позволяли обстоятельства в каждой стране. Например, Катовице и Варна вернулись к своим старым именам в 1956 году, Брашов – в 1960 году, металлургические Дунауйварош (Сталинварош) в Венгрии и Айзенюттенштадт (ГДР) – в 1960-61 гг. Наконец, с 1991 года Кучова на юге Албании стал последним городом Сталина, отказавшимся от прежнего названия, присвоенного в 1949 году (ещё при жизни вождя). (1)
* * *
…В этой связи можно вспомнить о весьма характером эпизоде, показывающем подлинное отношение «наследников» Сталина к его кончине и похоронам. Знаменитого скрипача Давида Ойстраха вместе с другими музыкантами созвали играть 6-9 марта траурные мелодии в Колонном зале Дома союзов. Для исполнителей за занавеской подготовили стол с бутербродами, чтобы они могли отдохнуть и поесть. В какой-то момент за занавеску заглянул Хрущёв. С довольным лицом оглядев сидящих музыкантов, он вполголоса бросил: «Повеселей, ребятки!»… Отклики же рядовых советских граждан, включая ветеранов Великой Отечественной войны, плакали. «Было страшно, когда сообщили о кончине Сталина. Мой отец сказал: «Теперь конец – нас захватят американцы», – вспоминал таганрожец Владимир Кириченко…
Алексей Балиев
Примечания
(1) Антикоммунистическая организация ЦРУ), основанная 1 июня 1949 года в Нью-Йорке, занимавшаяся распространением антисоветской пропаганды в Западной и Восточной Европе.
(2) Между тем, в Восточной Европе не забывают о сталинской топонимике. Так, директор исторического музея в Брашове (назывался Сталин в 1950-1960 гг.) Николае Пепене — разработал в 2015-16 гг. восточноевропейский документально-художественный «Проект городов Сталина», выигравший в 2017 году финансирование от Европейского Союза (!). Вот мнение Н.Пепене: «...Рабочие железных дорог и горняки захотели отдать дань дружбе с великим вождем, заботе великого вождя по отношению к румынскому народу. И сделать это посредством смены названия города. Брашов был очень мощный рабочий город, после прихода к власти коммунистов были сделаны здесь крупные инвестиции. Он был переименован в августе 1950 года».