Военно-морские вызовы перед объявленными противниками США – вряд ли простое совпадение
В соответствии с актуальной американской внешнеполитической доктриной основными противниками считаются Россия, Китай и Иран, и вовсе не удивительно, что они становятся объектами провокаций с военно-морским акцентом. В случае с Россией, киевский режим с подачи кураторов радиально наращивает градус провокаций по обе стороны от Азово-Черноморских проливов. В обозримой перспективе вовсе не исключено появление американских военных кораблей в территориальных водах «украинского» Крыма, на что Черноморский флот России не сможет не ответить и что чревато непредсказуемыми последствиями. Следствием враждебных действий против Исламской Республики Иран может стать осложнение обстановки в районе Ормузского пролива, через который реализуется значительная часть мировых перевозок энергетического сырья.
Не менее крупный очаг напряжённости формируется в Восточной Азии, что связано, прежде всего, с искусственно разогреваемым администрацией Трампа «тайваньским вопросом». Похоже, после ряда «приливов» и отливов» Вашингтон готовит систему законодательных и военно-политических мер по подготовке к формально-юридическому отделению Тайваня от Китайской Народной Республики с последующим провозглашением его независимой республикой (без упоминания в его аббревиатуре термина «Китайская…»). В июне 2017 года США одобрили поставки Тайваню вооружений на сумму 1,42 млрд. долл., и тогда же Сенат разрешил американским военным судам заходить в порты острова. Поставки современных систем вооружений Тайбэю идут по нарастающей, и всё чаще его власти заявляют о необходимости подлинной независимости для будущей «Республики Тайвань». Далее может последовать международная кампания по возвращению Тайваня (исключённого оттуда в 1971 году в пользу КНР) в ООН с восстановлением прежних и заключению с этим непризнанным государственным образованием новых договоров о военно-политическом партнерстве. Подписанный в начале года Дональдом Трампом Закон о поездках на Тайвань поощряет обмен визитами должностных лиц на всех уровнях и, создавая тайваньским чиновникам благоприятные условия для встреч с коллегами из Госдепа, Пентагона и других ведомств. 23 марта завершился трёхдневный визит в Тайбэй заместителя помощника госсекретаря США Алекса Вонга. Практически одновременно в США отправился мэр крупного тайваньского города Гаосюна Чэнь Чу, выступивший с речью в вашингтонском Центре стратегических и международных исследований. Фоном для этой недвусмысленно враждебной по отношению к Пекину политики, как на то сетуют многие китайские чиновники и средства массовой информации, остаются перманентно напряжённые экономические взаимоотношения между КНР и США.
Известный американский китаевед и политолог Таннер Грир в сентябрьском выпуске Foreign Policy цитирует одно из посланий главы Китая на XIX съезде КПК, якобы прозвучавшее «недвусмысленно и зловеще»: «…У нас есть твердая воля, непоколебимая уверенность и достаточные возможности сокрушить любой заговор, направленный на независимость Тайваня. Расколоть территориальную целостность Китая мы не позволим никогда и никому – ни какой-либо организации, ни какой-либо политической партии». Данное заявление, отмечает Грир, вызвало самые бурные аплодисменты из всей его трехчасовой речи. Непобедимость китайского оружия перед лицом тайваньских «сепаратистов» и неизбежность воссоединения для КПК – темы, сквозные для Пекина. Угроза, высказанная со стороны Си, заключается в том, что НОАК своей мощью превосходит тайваньских военных и, если потребуется, уничтожит тайваньскую демократию силой. А в последствиях неудачи Си хорошо отдает себе отчет. «Мы обладаем решимостью, способностью и готовностью разобраться с тайваньской независимостью, – заявил он в узком партийном кругу в 2016 году. – Но если мы не справимся, нас свергнут».
Военная мощь Тайваня в исследованиях китайских специалистов
«…Со времени прихода к посту президента Цай Инвэнь и других сторонников независимости из Демократической прогрессивной партии Тайваня (ДППТ) в 2016 году – на выборах она получила почти 70% голосов – Китай усилил свое экономическое и дипломатическое давление на Тайбэй. И игра Пекина мускулами вокруг Тайваньского пролива стала регулярной», – пишет Грир, «отделяя», таким образом, Тайвань от Китая. Между тем, ДППТ инициирует проведение референдума по «Республике Тайвань» не позже 2019 года. 13 августа в Тайбэе состоялось заседание правительственной Комиссии по утверждению учебных гуманитарных дисциплин, на котором рассматривалась учебная программа по истории. Было решено поделить предмет в старших классах школы на историю Тайваня, историю Восточной Азии и мировую историю. Обсуждался и вопрос об изучении истории КНР в рамках истории Восточной Азии, причём было принято решение не разделять эти два понятия. Такие шаги по «декитаизации Тайваня» были восприняты в Пекине резко негативно. Уже 15 августа пресс-секретарь Канцелярии по делам Тайваня при Госсовете Ма Сяогуан заявил: «из-за Демократической прогрессивной партии, которая закрывает глаза на проявления сепаратистских настроений на острове, разрушается политическая основа взаимоотношений между материковым Китаем и Тайванем. Попытка изменить школьную программу по истории всего Китая, особенно включение истории КНР в историю Восточной Азии, способствует закладыванию в умы тайваньской молодежи сепаратистских идей и только усиливает противостояние между Китаем и Тайванем». Примечательно и то, что военно-техническая помощь США Тайваню в 2019 г., согласно военному бюджету США, увеличится рекордно – почти на треть по сравнению с 2018 годом, в то время как объем американо-тайваньской торговли за 2015-2018 гг. вырос более чем на треть. Оба этих весьма красноречивых показателя быстро растут с начала 2010-х годов вопреки протестам Пекина. Но особенно быстро – именно в период образовательной и культурно-идеологической «тайванизации» («декитаизации») Тайваня, приносящей заметные результаты. Так, по материалам тайбэйской United Daily News (сентябрь 2011 г.), 16% жителей Тайваня хотят полной независимости, 34% считают себя отдельным от китайцев народом, 5% стремятся к воссоединению с КНР и 52% признают наличие единой нации с жителями материка. Если сравнивать эти данные с результатами предшествующих опросов 2000 и 1990 гг., разница огромная: в 1990 г. считали себя отдельным народом только 2 % населения, а в 2000 – 10%. А теперь уже, как видим, более трети тайваньцев уверены, что они не китайцы! Налицо тенденция к размежеванию с «материком» и в сфере границ, и в контексте национальной идентификации. Многие жители острова не чувствуют себя братьями китайцев на материке, и это – несмотря на всем известную тесную диаспорную интеграцию (1). Предпосылки для такого отчуждения закладывались десятилетиями. В послевоенный период США фактически являлись единственных источником западной культуры на Тайване. В рамках «культурного обмена» широко пропагандировались американские ценности, соответствующий стиль жизни и массовая культура. Специалисты, прошедшие подготовку за рубежом и становящиеся носителями этой культуры, способствовали ее популяризации (2). Антикитайская акцентация американской культурно-идеологической политики на острове в традиционном имперском стиле «разделяй и властвуй» (типологически напоминающая насаждение радикально русофобской идентичности среди русских людей на Украине) просматривается с конца 1970-х годов, вскоре после установления дипотношений с Пекином и кончины в апреле 1975 года генералиссимуса Чан Кайши (3). В 1983 году во время визита в США его сына, главы Гоминьдана и Тайваня (1975-1988 гг.) Цзян Цзинго, в Сан-Франциско на него было совершено неудавшееся покушение, ответственность за которое взяли на себя антикитайские сепаратисты из «Фронта за освобождение Формозы», перебравшиеся в США из Японии. Сепаратисты заявили, что случившееся – это месть за подавление антигоминьдановского сепаратистского восстания на Тайване в 1947 году. В этой связи напомним, что в 1895-45 гг. Тайвань был оккупирован империалистической Японией, планировавшей объявить его к 1946 году «автономной» монархией династии Цин, свергнутой в Китае в начале 1910-х годов (как вариант – под марионеточным управлением упомянутого «фронта»). В 2017 году «фронт» был легализован уже негоминьдановскими властями Тайваня, а в США он по-прежнему действует без каких-либо ограничений.
Западная карта Формозы, конец XIX века
В Вашингтоне полагают, «некитайский» статус Тайваня позволит установить с ним дипломатические отношения (прерванные в 1979 году в пользу Пекина) и, что не менее важно, восстановить все военно-политические договоры между Вашингтоном и Тайбэем 1950-х – начала 1970-х годов. Ключевой вопрос: решится ли Пекин, в случае резкого обострения военно-политической ситуации в Тайваньском проливе, на интервенцию против мятежного острова? Несмотря на наращивание Китаем военно-морской мощи, современный геополитический расклад в регионе и высокий уровень экономической взаимозависимости США и КНР не предполагает столь жесткого варианта реагирования. Тем более, если Пентагон ускорит восстановление своей военной инфраструктуры на самом Тайване и принадлежащих ему де-факто прибрежных островах вблизи «материкового» Китая. Такую цель Вашингтон пока не ставит (по крайней мере – официально), однако регулярное патрулирование американской авиацией и флотом Тайваньского пролива, почти прекращенное в начале 1980-х годов, возобновилось с 2012 года, вопреки протестам Пекина. Ряд экспертов небезосновательно считают, что Тайвань постепенно дистанцируется от Китая по схеме, похожей на схему отделения Южного Судана (2007-2009 гг.) или Эритреи от Эфиопии (1990-1992 гг.). При этом Пекин, несмотря на свои более чем серьёзные возможности, полагая, что гоминьдановское правление будет на Тайване бессрочным, во многом упустил тенденцию роста на острове радикальных антикитайских настроений. Если в 1960-х – середине 1980-х годов спецслужбы КНР проводили, нередко вместе с тайваньскими коллегами, небезуспешные операции против радикальных «сепаратистов», то затем такие операции фактически прекратились, даже несмотря на упомянутое покушение на сына Чай Кайши. С кончины в сентябре 196 года Мао Цзэдуна и вплоть до последнего времени в Пекине уверенно полагали приоритетом внешнеполитической стратегии США на китайском направлении всё более активное политико-экономическое взаимодействие с Поднебесной, а вовсе не подрывные комбинации с опорой на «тайваньский фактор». Однако чем дальше, тем больше подобный подход видится стратегической ошибкой, одной из тех, которые «великий кормчий» при своей жизни не единожды призывал не допускать. И последствия ошибочных решений могут аукнуться уже в недалёком будущем. При своём 45-м президенте США прилагают все усилия для сдерживания КНР, и потому антагонистическая позиция тайваньской ДППТ по отношению к Китаю идеально согласуется с политикой Вашингтона, утверждает CNN. Как следствие, в последнее время ускорились продажи американского оружия Тайбэю, а в Белом доме всё чаще стали говорить о возможном пересмотре статуса острова. Вместе с тем, коррективы в «декитаизацию» Тайваня вносят результаты ноябрьских муниципальных выборов в ноябре 2018 года, по итогам которых правящая ДППТ потеряла 7 городов, уездов и муниципалитетов из ранее контролируемых 13-ти. Гоминьдан победил в 15-округах, хотя в столице Тайбэе успех сопутствовал независимому кандидату. Впрочем, в любом случае, по оценке гонконгской South China morning post, Тайвань останется важной «козырной картой» в стратегической линии США на «глобальное сдерживание» КНР, так что их курс на поддержку самостоятельности острова под собственным «флагом» не только не изменится, но и будет принимать всё новые формы. То де самое можно сказать о России, рубежи которой в Чёрном и Азовском морях ставятся под удар, и он Иране, что, думается, предполагает между ними некоторую степень координации при поиске адекватных ответов на вызовы со стороны самозваных «владетелей» Мирового океана. Алексей БалиевПримечания
(1) Шаров К.С. Между Китаем и Тайванем // Энергия: экономика, техника, экология. 2013. № 9. (2) Петров Д.И. Помощь США Тайваню в сфере образования в послевоенный период (1951–1965) // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Всеобщая история. 2013. № 2. (3) Бессменный глава Гоминьдана с 1926 г., гоминьдановской «Китайской республики» (в 1927-1949 гг.) и главы гоминьдановской «Китайской республики на Тайване» с ноября 1949 года.