Проблемы и противоречия в вопросе трансграничного распределения водных ресурсов неоднократно приводили как к межгосударственным конфликтам, так и к масштабным внутренним потрясением в отдельных странах, страдающих от водного голода по милости соседей. Например, систематическая засуха в Сирии, в начале 2000-х годов, способствовавшая массовым перемещениям населения повлекшего социально-экономические и этноконфессиональные противоречия, в значительной степени была обусловлена строительством на юго-востоке Турции сети гидроэлектростанций и водохранилищ, серьёзно сокративший сток Евфрата. Возведение гигантской плотины в Эфиопии способно спровоцировать серьёзный региональный конфликт с участием Судана и особенно Египта, беспокоящегося за обмеление Нила. Наконец, перекрытие Киевом Северо-Крымского канала, обеспечивавшего до 80 % потребностей в воде российских Крыма и Севастополя, серьёзно затрудняет хозяйственную деятельность на полуострове, особенно в периоды летней засухи.
Китайская экспансия в Центральную Азию, отдельные аспекты которой мы неоднократно освещали ранее, также, в числе многих политических и экономических направлений, включает фактическую экспроприацию водных ресурсов региона. Особенно это касается обширных сопредельных районов Казахстана, граничащего с Китаем на участке протяженностью почти в 1800 км. Согласно Конвенции ООН о праве несудоходных видов использования международных водотоков (1997 г.), «Государства водотока участвуют в использовании, освоении и защите международного водотока справедливым и разумным образом. Такое участие включает как право использовать водоток, так и обязанность сотрудничать в его защите и освоении…» (ст. 5). «Государства водотока при использовании международного водотока на своей территории принимают все надлежащие меры для предотвращения нанесения значительного ущерба другим государствам водотока», если же ущерб все же нанесен, декларируется «обсуждение вопроса о компенсации» (ст. 7). Между тем, подписи Пекина под какими-либо международно-правовыми документами по трансграничным водным объектам отсутствуют, и вряд ли появятся в ближайшее время. Прежде всего – по причине его фактического отказа от межгосударственного подхода к решению подобного рода вопросов (включая форматы Шанхайской Организации Сотрудничества). Негативные последствия подобного подхода уже непосредственно сказывается на реках Иртыш, Или и на «казахстанском Байкале» – озере Балхаш (более 300 тысяч кв. км). Так, экологи уже на ближайшие годы предрекают дефицит пресной воды в Алматинской области, ибо Балхаш мелеет ускоренными темпами.
В информации информагентства Today.kz 1 сентября также приводится точка зрения известного казахстанского эколога Тимура Елеусизова:
«…Во-первых, у Балхаша Китай отбирает много воды. Во-вторых, близлежащая казахстанская ГЭС сдерживает сброс воды. Соответственно, очень маленькое её количество поступает в реку Или и в Балхаш. Потому же в ближайшее время мы можем встретить большой дефицит пресной воды. Плюс ко всему трагедия, как на Арале, может повториться и на Балхаше».
Проблему в её «китайском» измерении двумя месяцами ранее признал также и глава казахстанского министерства экологии Магзум Мирзагалиев:
«…со всеми государствами, кроме Китая, Казахстаном определены доли национальных водных ресурсов трансграничных рек. Касательно разработки проекта Соглашения по вододелению трансграничных рек между Казахстаном и Китаем отмечу, что работа в этом направлении до сих пор продолжается».
Если точнее, вялотекущий переговорный процесс продолжается с начала 1990-х годов. Ещё в 1997-99 гг. Китай, что называется, «перевёл на себя» до 85 % течения Верхнего Иртыша («Черный Иртыш»), односторонне изменив его русло без консультации с Москвой и Нур-Султаном. Экологические и экономические последствия такого проекта давно ощущаются в российском и казахстанском Прииртышье. А ещё ранее, в конце 1980-х, когда СССР уверенными темпами двинулся к распаду, аналогичные шаги были предприняты китайскими властями на реке Или, являющейся основным источником наполнения водой озера Балхаш.
По имеющимся оценкам, в трансграничном водоресурсном «треугольнике» РФ – Казахстан – КНР Москва и Нур-Султан ввиду упомянутых проектов Пекина и поныне недосчитываются по 35-45 % объема пресной воды. В то же время, занятию более жёсткой позиции по данному вопросу препятствуют очевидные факторы политического и экономического характера. По данным вышеупомянутого экологического ведомства (от августа с.г.), в течение последние 18 лет происходит неумолимое сокращение естественных ресурсов поверхностных вод Казахстана. При этом «наибольшие проблемы у Казахстана наблюдаются на реках Или и Иртыш, которые почти на 80% формируются в Китае».
Так, на территории активно развивающегося сопредельного Синьцзян-Уйгурского автономного округа КНР ежегодно забирается до 75-70% стока упомянутых рек. В случае продолжения подобного рода практики и без того хронические проблемы ещё более обострятся – от значительного снижения выработки электроэнергии каскадом ГЭС на казахстанском Иртыше до высыхания озера Зайсан (казахстанского «Мини-Байкала») и соседнего миниатюрного пресноводного озера Маркаколь, тоже подпитываемого Верхним Иртышом. А русло Иртыша на территории Казахстана вплоть до Омска и вовсе вскоре может стать цепью болот и стоячих вод, способствуя, в частности, расширению ареалов лесных пожаров вплоть до Югры.
В течение последние 50 лет только площадь Балхаша сократилась почти на 2 тысячи кв. км. Озёра Балхаш и Алаколь (расположено восточнее, т.е. вблизи границы с КНР), русла впадающих в которые мелких рек были также «изменены» в Китае, могут вообще исчезнуть, как Аральское море, что, естественно, приведет к серьезным, притом бессрочным последствиям для трети территории Казахстана.
Согласно исследованию казахстанского информационно-аналитического агентства Platon-Asia при участии Минэкологии РК (декабрь 2919 г. – январь 2020 г.), обмеление Балхаша и усыхание Алаколя вызовет распространение солей по обширному региону, включая расположенные в КНР ледники Тянь-Шаня, и без того оттаивающих вот уже с десяток лет. Соответственно, Китай окажется в роли монополиста-распорядителя дефицитной воды в обширном регионе.
Согласно тому же исследованию, за последние 14 лет комплексные исследования проблем Балхаша и большинства трансграничных рек региона ни разу не проводились. Казахстан неоднократно предлагал трехсторонние переговоры по вопросам использования трансграничных рек, но Китай отказывается от такого формата. Существует соглашение между правительствами Казахстана и Китая (1996 г.) по вопросам сотрудничества касательно использования и охраны трансграничных рек, однако оно больше декларативное. Отмечается также, что «в середине декабря 2019 г. прошла информация о том, что Казахстан и Китай за истекшие 10 лет согласовали всего лишь треть проекта соглашения о вододелении на трансграничных реках».
По данным того же агентства, 6 лет тому назад эксперты ПРООН и казахстанские профильные специалисты пришли к выводу, что проблема трансграничных рек в Казахстане и, в целом, в Центральной Азии неразрешима без взаимно согласованной водной политики всех стран региона, России и КНР.
Не в последнюю очередь сложившаяся ситуация восходит к известным советским уступкам Китаю по пограничным вопросам и в Средней Азии после известных военных конфликтов в марте и августе 1969 года с КНР на Даманском и в районе Жаланашколь. По данным бывшего минводхоза СССР, чтобы не провоцировать новые военные эксцессы, советская сторона неофициально заверила Пекин, что не будет препятствовать китайским решениям по увеличению сельхозорошения, промышленного и бытового водоснабжения за счет сопредельных водных объектов. Судя по демонстративной политике КНР в сфере водопользования / водорегулирования в приграничных районах, там полагают, что «преемственность» подобного рода гарантий сохраняется.
По мнению преподавателя Евразийского национального университета им. Л.Н. Гумилева Эльдара Копишева, в ближайшие 10–15 лет ситуация ещё более усугубится. Согласно разработанной в КНР стратегия по ускоренному развитию реформ в сфере водного хозяйства, на строительство ирригационных объектов ежегодно выделяется по $ 62 млрд в виде инвестиций. Есть предположение, что Китай подпишет какое-либо соглашение лишь в 2030-2040 годах, уже добившись необходимых для своей экономики объемов забора воды. Искусственное изменение стока верхнего Иртыша может приблизить экологическую катастрофу в Казахстане, однако и последствия для юга Западной Сибири также могут быть необратимыми. Согласно одной из легенд, проводя в 1905 году в Омске торжественную литургию по поводу закладки Ачаирского женского монастыря, святитель Иоанн Кронштадтский на вопрос: «Доколе будет существовать город?» ответил: «До тех пор, пока курица не перейдет Иртыш». Не хотелось бы, чтобы экономические и экологические неурядицы, в том числе межгосударственного характера, приблизили бы реализацию этого драматического пророчества.
Алексей Балиев
Заглавное фото: sib.fm