В конце августа – начале сентября 1965 года ЦК КПСС известил зарубежные компартии о созыве в апреле 1966 года очередного XXIII съезда КПСС. Одновременно из Москвы предложили руководству Албании провести переговоры о нормализации межпартийных и межгосударственных отношений, прерванных в конце 1960-го – середине 1961 года.
Небольшая балканская страна оставалась в Варшавском договоре, выйдя оттуда в сентябре 1968 г., обвинив СССР и его союзников в «давнем потворствовании чехословацкому ревизионизму и дискредитации социализма вторжением в ЧССР». Поэтому предложение Москвы рассчитывало на возвращение в ареал «социалистического лагера» важнейшей базы ВМФ во Влёре на юге страны, на стыке Адриатики и Средиземного моря, откуда советский военный флот, был вынужден уйти в первом полугодии 1961 г.
В начале октября 1965 г. в адрес ЦК КПСС поступило письмо ЦК компартий Албании (АПТ), Малайзии, Индонезии, Бирмы, Нидерландов, Новой Зеландии, «марксистско-ленинских» (сталинско-маоистских) компартий Индии, Филиппин, Бразилии, Перу, Эквадора, Дании, Великобритании, Франции, Бельгии, Греции, Турции, Доминиканской республики и даже Британского Гондураса (с 1981 г. доминион Белиз). Авторы данного послания предлагали ЦК КПСС и Политбюро во главе с новым генеральным секретарём Брежневым на предстоящем XXIII съезде КПСС пересмотреть решения XX и XXII съездов КПСС относительно И.В. Сталина и сталинского периода в КПСС-СССР. Однако в Москве отказались, предпочтя прислушаться к требованиям «не допустить реабилитации» Сталина, что усугубило раскол в мировом коммунистическом и национально-освободительном движениях вскоре после 20 съезда КПСС с фатальными последствиями и для них, и для Советского Союза
В письме упомянутых компартий, говорилось о том, что «...огульное осуждение Хрущевым и его подельниками И.В. Сталина и периода его руководства деморализует советское общество, бросает тень на советское руководство, многие, если большинство его участников работали в период руководства Сталина. А затем стали «подыгрывать» Хрущеву, чтобы удержаться на своих постах, гарантирующих уникальные привилегии, недоступные рядовым коммунистам.
...ЦК КПСС необходимо признать на предстоящем съезде партии, что решения 20 и 22 съездов КПСС относительно Сталина были субъективными, односторонними, не учитывающими мнения зарубежных коммунистических партий. Исправляя имеющиеся ошибки в период руководства Сталина, партия будет исправлять деяния Хрущева и его подчиненных, сфальсифицировавшие дискредитировавшие имя и деятельность Сталина».
Памятник Сталину в центре Тираны (1950-1990-й)
Китай поддерживал такую позицию, но в Пекине предпочли не «ассоциироваться» с упомянутыми партиями, выступив вместо этого самостоятельно, исходя из представления о величии Мао Цзэдуна как лидера самой крупной компартии в мире, не согласной с антисталинскими решениями «советских ревизионистов».
В середине февраля 1965 г., намереваясь выяснить дальнейшую политику СССР, китайское руководство пригласило в Пекин премьер-министра СССР А.Н. Косыгина. Его весьма приветливо встретил Мао Цзэдун, но переговоры показали, что политико-идеологического сближения не будет.
Мао приветствует Косыгина (февраль 1965 г.)
Мао заявил, имея в виду Сталина: «…я думал, можно ли о чем-то серьезном разговаривать с руководством страны, которая так расправляется со своим лидером? Я нападаю на XX и ХХII съезды - я не согласен с тем, что Сталин оказался уж так плох, что был какой-то там культ личности. А теперь вы говорите, что Хрущев создал свой культ личности. Трудно разобраться, что у вас там происходит. Портретов Сталина мы никогда не снимали, так что мы поддерживаем, по вашей терминологии, культ его личности».
Незадолго до этой встречи китайский лидер заявил, что «Хрущёв может, используя своё привилегированное положение, вынести тело Сталина из Мавзолея. Но ему никогда не удастся вытравить из памяти советского народа и народов, коммунистов всего мира великий образ Сталина».
В беседе с Косыгиным Мао отметил, что «например, Тито, с которым Вы теперь дружны, отделял Сталина от марксизма, хотя подлинный марксист знает, что имя и дело Сталина неотделимы от Маркса, Энгельса и Ленина».
Косыгин ответил, что пересмотра решений XX и XXII съездов по Сталину и его культу личности не планируется. Уже вскоре после визита Косыгина критика КПСС и СССР в Китае, не говоря уже об Албании и упомянутых компартиях, заметно усилилась.
Но в Пекине отнюдь не ограничивались этой тематикой. По сути, «сталинская тема» оказалась прикрытием политико-географического наступления Пекина на СССР. А именно: в июне 1964-го, когда на переговорах по спорным пограничным, начатых в феврале, китайская сторона выдвинула СССР требование признать неравноправными почти все договоры по границам, заключённые в XIX веке и ранее между Российской империей и Поднебесной. Москва отказалась, хотя соглашалась на передачу ряда островов на Амуре и Уссури Китаю, что считалось в Пекине недостаточной уступкой.
А 10 июля Мао Цзэдун в беседе с японскими парламентариями и СМИ заявил, что «мы еще не представили счета России по этому реестру»: «счета» были оформлены уже к 22 августа, когда переговоры прервались – официально на «технический перерыв». Китай накануне предъявил на тех переговорах претензии СССР в 1 млн. 575 тыс. кв. км. После смещения Хрущёва в октябре 1964 г. переговоры уже официально были прерваны, Пекин же предлагал Москве переговоры в той же тональности, что отвергалось.
Подписание договора о границе (май 1991 г.)
В 1991 году, в преддверии распада СССР, советско-китайский договор по пограничным вопросам в Москве подтвердил китайский статус острова Даманский на Уссури (де-факто переданного Китаю еще в 1970 г.). Более того Китаю передавались некоторый острова на Амуре, в том числе вблизи Хабаровска на Уссури и еще почти 340 кв. км сухопутных участков.
А в начале февраля 1966 г., в канун «незнаменитого» XXIII съезда КПСС, Л.И. Брежневу было направлено письмо 25-ти, в середине марта – ещё 13-ти деятелей культуры, искусства и науки СССР против «косвенной или частичной реабилитации» Сталина. Авторы петиций косвенно угрожали дестабилизировать политическую обстановку в стране, если та «реабилитация» состоится. Примечательно, что некоторые из авторов подписывались в петициях и как лауреаты Сталинских премий (!), от которых они вовсе не отказались после 1956-го...
В результате лишь недавно пришедший к высшей партийной власти Брежнев, проигнорировав вышеупомянутое обращение компартий (в начале октября 1965 г.), в докладе съезду подтвердил приверженность КПСС решениям XX и XXII съездов КПСС. Письма групп трудящихся (1), требовавших однозначного осуждения прежнего курса, не были приняты во внимание. Несмотря на бодрость официальных реляций, Советский Союз неумолико покатился к закату…
Алексей Балиев
Примечание
(1) Например, такое, от 1 ноября 1964 года: «...От всего коллектива рабочих г. Кетово Горьковской области очень рады, что вас вывели с Президиума и ЦК Партии. Вы не достойны были руководить народом и маскироваться за занавесом Владимира Ильича. Вы гнилой авторитет находили под партией и великим и сильным народом, который прошел все войны и невзгоды, а вы его сделали нищим. Вы всю страну продали за свои нравы и дурь. Ведь Сталин был первый соратник Ленина, но вы вместо Сталина, ошельмованного вами и вашей прислугой, готовили для себя место: вам место должно быть у свиней…»
Или такое: «Мы считаем, что хрущевская деятельность, приведшая к тяжелым экономическим последствиям в нашей стране, к разрыву с Китаем, Албанией, многими зарубежными компартиями, должна быть осуждена предстоящим съездом. Намеренно опозорив Сталина, надругавшись над его прахом, хрущёвцы опозорили партию, государство, советские народы, мировое коммунистическое движение. Должна быть объективная оценка этих и другим деяний хрущевского руководства. Но странно, что очень многие деятели ЦК партии и местных парторганов хрущевского периода поныне работают «в шоколаде». Это наводит на размышления.
Группа трудящихся и ветеранов войны Волгоградской области, которую у нас по-прежнему считают Сталинградской, 11 марта 1966 г.».