Состоявшийся 26 июня с использованием средств видеоконференцсвязи разговор между президентами России и Франции Владимиром Путиным и Эммануэлем Макроном, частично посвящённый обсуждению ситуации в Ливии и вокруг неё, не оставил равнодушным турецких правительственных чиновников. «Абу-Даби дает Хафтару деньги, а Франция – оружие. НАТО видит в России угрозу, но Франция, член альянса, своими действиями пытается усилить влияние и присутствие России в Ливии», – заявил 30 июня министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу, в очередной раз подтвердив таким образом тезис французского лидера о «смерти головного мозга НАТО». И это – несмотря на сделанную днём ранее попытку Макрона «равноудалиться» от противостоявших сторон. «Хочу развеять неверные представления о нашей позиции в Ливии, – сказал он после переговоров с канцлером Германии Ангелой Меркель. – Франция не поддерживает маршала Хафтара», апредпринятая им в апреле 2019 года операция по захвату Триполи «полностью противоречила позиции Парижа». В то же время, по мнению французского президента, вмешательство Турции в ливийские события увеличивает террористическую угрозу для Европы, а планы Анкары по освоению энергоресурсов региона угрожают территориальной целостности входящих в Евросоюз Кипра и Греции.
Поводом к очередному обмену любезностями стал инцидент 10 июня: французский фрегат Courbet неоднократно брался кораблями ВМС Турции на прицел в ходе безуспешных попыток досмотреть грузовое судно под флагом Танзании, которое могло нарушать формально действующее с 2011 года оружейное эмбарго в отношении Ливии. Поведение турецких партнёров по НАТО в Париже расценили как «исключительно враждебные и агрессивные действия». По версии Анкары, радарные системы были задействованы не для прицеливания, а для наблюдения за французским военным кораблем, якобы осуществлявшим «опасное маневрирование» в водах Восточного Средиземноморья.
В этой связи, 22 июня французский лидер заявил своему турецкому коллеге о том, что его страна играет в Ливии «опасную игру», нарушая при этом обязательства, данные по итогам январской конференции в Берлине, посвящённой политическому урегулированию в этой стране. В Анкаре отреагировали в свойственном турецкой дипломатии экспрессивном стиле: «Не имея побережья в Восточном Средиземноморье, Франция ведёт себя как прибрежная страна, однако ей пора понять, что у неё нет полномочий принимать решения по региональным вопросам. Позиция Франции, которая игнорирует законные права Турции в регионе, ещё больше усиливает напряжённость в Восточном Средиземноморье», – говорится в заявлении пресс-секретаря МИД Турции Хами Аксоя.
По инициативе главы военного ведомства Франции Флоранс Парли инцидент с фрегатом Courbet обсуждался в ходе состоявшегося 17-18 июня «виртуального» саммита министров обороны государств-членов НАТО. И хотя генеральный секретарь Йенс Столтенберг довольно-таки вяло пообещал провести расследование случившегося, возмущение французов не встретило в рядах альянса особого энтузиазма. И это – несмотря на систематическое торпедирование Анкарой военно-морской операции Евросоюза IRINI, направленной на хотя бы частичный перехват переправляемого на север Африки оружия и наёмников. Обосновывая право свободно действовать там, где заблагорассудится, турецкие дипломаты ссылаются на общие нормы международного права о свободе судоходства и праве на самооборону, одновременно упирая на «междунардно признанный» статус правительства Фаеза Сараджа в Триполи. Лукавство и двойные стандарты здесь очевидны, ибо в Сирии подход Анкары зеркально противоположен, да и в самой Ливии, помимо условно «легитимного» триполитанского правительства имеется не менее легитимная «палата представителей» (парламент) в Тобруке, где доминируют совсем иные настроения (в частности, 1 июля там принимали министра иностранных дел Греции).
1 июля Париж объявил о временной приостановке своего участия в операции по обеспечению безопасности в Средиземном море. Опровергая обвинения в военной поддержке «Ливийской национальной армии» Х. Хафтара, французы заявляют о приверженности поискам «долговременного политического решения в Ливии». Это созвучно и позиции Москвы, неоднократно опровергавшей подхваченные африканским командованием Пентагона (AFRICOM) домыслы о прямом военном покровительстве силам, противостоящим базирующемуся в Триполи протурецкому «Правительству национального согласия».
Недавние успехи боевиков этого правительства, продвинувшихся благодаря непосредственной помощи турецких вооружённых сил далеко на восток и подошедших к Сирту (ключ к нефтяным месторождениям Киренаики), вызвали жёсткую реакцию со стороны Египта и ряда других арабских стран. «Чтобы начать политические переговоры и достичь прекращения огня, ПНС считает, что необходимы дальнейшие территориальные завоевания. Их приоритет – Сирт и Джуфра», – заявил недавно специальный представитель Турции по Ливии Эмрулла Ишлер. В свою очередь, в Каире обозначили указанные пункты в качестве «красных линий», переход которых спровоцирует непосредственное вмешательство в конфликт египетской армии. Нескрываемое стремление турок обрести контроль над всей территорией Ливии не сулит крупнейшей арабской стране ничего хорошего. К серьёзным экономическим трудностям, включая спор с Эфиопией из-за распределения воды после завершения строительства гигантской плотины на Голубом Ниле, в этом случае добавятся трансграничные атаки джихадистов и активизация деятельности запрещённой в России группировки «Братья-мусульмане». Не исключено, что в перспективе в Египте может быть реализован «сирийский» сценарий, когда боевики спокойно пересекают проницаемую западную границу страны, опираясь на развитую тыловую инфраструктуру и отлаженную логистику. Так что вовсе не случайно, по информации местных источников, для защиты побережья и морских газовых месторождений на вооружение египетской армии могут поступить береговые ракетные комплексы «Бастион». Спикер египетского парламента обвинил Турцию в стремлении колонизировать отдельные части арабского мира.
Согласно имеющейся информации, границу с Ливией пересекли танки Abrams и боевые вертолеты египетской армии. Решительную позицию Каира, заявившего о праве «защищать свои границы и народ от экстремизма, террористических формирований и их сторонников в регионе» поддержали Саудовская Аравия, ОАЭ и Бахрейн.
Угрозы региональной безопасности нарастают по мере укрепления турецко-американского взаимодействия, о котором с явным удовлетворением рассказывает глава турецкой дипломатии. Президенты Реджеп Тайип Эрдоган и Дональд Трамп договорились о сотрудничестве в Ливии, и официальные лица двух стран уже обсуждают технические. Как заявил М. Чавушоглу в ходе онлайн-мероприятия турецко-американского Национального руководящего комитета (TASC), его страна получила сильную поддержку от Белого Дома после (февральского) наступления в Идлибе и, более того, Вашингтон лоббировал моральное одобрение европейцами операции «Весенний щит».
17 июня, на фоне дипломатической пикировки с Парижем, Эрдоган отправил в Триполи представительную делегацию в составе министра иностранных дел Мевлюта Чавушоглу, министра финансов Берата Албайрака, главы разведки Хакана Фидана и пресс-секретаря президента Ибрагима Калина. Помимо демонстрации решимости в вопросе военной поддержки Триполи, визит, по-видимому, был направлен и на решение более широкого круга задач. 22 июня на западе Ливии побывала военная делегация во главе с командующим ARRICOM Стивеном Таунсендом. 30 июня, одновременно с рабочей поездкой в Триполи командующего турецким флотом, президент Эрдоган специальное совещание по «ливийскому вопросу».
Расширение при посредничестве Анкары контактов между «ПНС» и Вашингтоном свидетельствует об упорной работе турецкой дипломатии, нацеленной на обеспечение успешного наступления на Сирт и аль-Джуфру, что требует более серьёзных военных усилий. Примечательно, что командующий американской авиацией в Европе и Африке Джеффри Харригиан говорит о недостаточной «синхронизации» внешней помощи «Ливийской национальной армии». И хотя прямое участие в операциях «ПНС» он вроде бы отрицает, предоставление, как минимум разведывательной информации и пропагандистское сопровождение – реальность уже сегодняшнего дня. Так, 25 июня «Национальная нефтяная компания Ливии» выразила обеспокоенность «присутствием российских и других иностранных наёмников» на крупном нефтяном месторождении Эш-Шарара южнее Триполи (якобы в попытке блокировать добычу сырья), на что сразу же откликнулись высокопоставленные представители Государственного департамента. И ровно в тот же день глава ВМС США в Европе и Африке Джеймс Фогго на виртуальном семинаре Международного института стратегических исследований в Неаполе возвестил, что «наращивание российской мощи» превращает Восточное Средиземноморье в одну из самых милитаризованных зон в мире. Дескать, русские подводные лодки, способные поразить «любую европейскую или североафриканскую столицу», делает «поддержание бдительного, высокоэффективного военно-морского присутствия на всех европейских водных путях» безальтернативным.
Не менее оперативно подключились турецкие СМИ и функционеры «ПНС» (включая его представителя при ООН), которые, словно по команде, призвали Брюссель и Вашингтон ввести «срочные санкции» против «российских наёмников», перечисляемых в одном ряду не только с «хафтаровцами», но и с суданцами из «Джанджавида». Как и в случае с афганскими «байками из склепа», авторы пропагандистских вбросов о «регулярных российских войсках» в Египте и Ливии не утруждают себя ни малейшими доказательствами. В лучшем случае они ссылаются на «социальные сети», иногда – на сомнительные фотографии низкого разрешения, либо же с явными признаками вмешательства редактора Photoshop. Подлинная цель подобного рода акций – оправдание турецкой экспансии и дальнейшего вовлечения (к собственной выгоде) Америки в очередную авантюру Эрдогана в богатой нефтью и газом, стратегически важной для контроля над Восточным Средиземноморьем бывшей османской периферии. Турецкому лидеру необходима ограниченная по времени победоносная война без серьёзных потерь, способная укрепить его позиции внутри страны, одновременно открыв путь к энергетическим богатствам региона, столь необходимым для поддержания стабильности внутри собственной страны. Робкую надежду на деэскалацию и возврат за переговорный стол даёт разве что перспектива формирования хотя бы частично дееспособной коалиции сил, противостоящих наследникам «Блистательной Порты».
Впрочем, в любом случае тугой узел разнонаправленных интересов в Восточном Средиземноморье будет закручиваться и далее, способствуя превращению этого региона в долговременный очаг макрорегиональной и, возможно, глобальной напряжённости.
Дмитрий НЕФЁДОВ
По материалам: Фонд стратегической культуры