В январе 2021 года исполняется 30 лет драматическим событиям в Литовской ССР на закате Советского Союза, известным также как «штурм Вильнюсской телебашни». В результате провокации, устроенной боевиками «Саюдиса» при откровенном попустительстве, а то и прямой поддержке из Москвы, погибли люди, а дезинтеграционные процессы получили мощный импульс. Несмотря на бравурную националистическую риторику, положение Литвы, как и других прибалтийских республик, незавидно: развал промышленности, депопуляция, массовый отток населения в поисках лучшей доли за рубеж… В других бывших советских республиках общественно-политическая и социально-экономическая ситуация ещё хуже, кое-где, как в Армении, государство и вовсе на грани коллапса. К этому ли стремились граждане некогда единой страны, поддавшиеся, в силу разных причин, опасной и авантюристической риторике национал-провокаторов?
Кто были эти люди? Какую роль сыграли националистические настроения в гибели СССР и справедливо ли утверждать, что они имели преимущественно внешнее происхождение и подпитку? Видели ли нарастающую угрозу партийные и правоохранительные органы, и что помешало в конечном итоге её предотвратить? Чего было больше в действиях Горбачёва – некомпетентности, пустого бахвальства или предательства? Обо всём этом – в очередном интервью из цикла «Анатомия перестройки».
– Юрий Александрович, расскажите, пожалуйста, о себе.
– Кобяков Юрий Александрович. С 1975 г. по 1988 г. мне довелось непосредственно участвовать в борьбе с национализмом и экстремистскими проявлениями на этой почве. В центральном аппарате КГБ СССР этим занимался 2-й отдел 5-го Управления, в котором я прошёл все без исключения должностные ступени вплоть до начальника отдела.
В 1988-1991 гг., оставаясь офицером действующего резерва КГБ, работал в секторе органов госбезопасности Отдела административных органов (с 1989 г. – Государственно-правового отдела) ЦК КПСС, а затем в Службе информации Президента СССР. С военной службы уволился в 1995 г. в звании полковника.
– Каким образом в последние десятилетия существования СССР была организована борьба органов КГБ с национализмом?
– Если говорить профессиональным языком тех лет, то главными задачами 2-го отдела 5-го Управления были: а) планирование и осуществление совместно с ПГУ (Первым главным управлением КГБ, внешней разведкой) и республиканскими КГБ контрразведывательных мероприятий против зарубежных националистических центров, вскрытие и пресечение их разведывательно-подрывной и террористической деятельности; б) организация выявления, предупреждения и пресечения преступной деятельности нелегальных группировок и отдельных националистов и сепаратистов внутри страны.
Кроме того, отдел вёл негласное изучение многих наиболее чувствительных национальных проблем в СССР, выявлял тенденции и причины их обострения, угрозы сепаратизма, массовых межнациональных столкновений и иных опасных проявлений на националистической почве.
Безусловно, важной функцией отдела была своевременная подготовка и систематическое направление в ЦК КПСС (как тогда говорили, «в инстанцию») специальных записок, информационно-аналитических и прогнозных материалов, в которых, зачастую, предлагались политические пути решения наиболее острых проблем, методы и способы нормализации обстановки в различных регионах страны и национальных группах и т.д.
Отдел совместно с территориальными органами КГБ занимался всеми «национализмами» на пространстве Советского Союза, во всех союзных и автономных республиках и других субъектах (за исключением еврейского и русского национализма, которыми занимались другие подразделения 5-го Управления). В отделе служили более 30 офицеров 11 национальностей, все – опытные оперативные работники, квалифицированные аналитики и хорошие организаторы.
Это было уникальное подразделение, которое обладало наиболее полной и достоверной информацией по широчайшему кругу не просто национальных проблем, а именно тех, которые могли реально угрожать Советскому государству, его целостности. А такие проблемы всегда в СССР существовали, просто о них не принято было открыто говорить. Более того, в ряде случаев партийные власти их «не замечали» или просто от них отмахивались, не понимая или не желая понять опасности такого грозного явления каким был, есть и остаётся национализм во всех его проявлениях и «окрасках».
Парадокс, но в ЦК КПСС, вплоть до 1989 г. не было даже небольшого подразделения, которое специально занималось бы национальными проблемами СССР как огромного многонационального федеративного государства. Считалось, что в этом нет необходимости, т.к. национальный вопрос в Советском Союзе якобы был решён «полностью и окончательно» ещё перед Великой Отечественной войной, что и было зафиксировано как в партийных директивах, так и в Конституции СССР 1936 года.
На практике изучение и рассмотрение ряда возникавших проблем, подготовка предложений по ним поручались разным подразделениям ЦК – отделам пропаганды, оргпартработы и др., выделявшим для этого в каждом конкретном случае разных своих сотрудников, которые и пытались периодически координировать работу госструктур, научных центров, СМИ и т.д., готовили предложения для рассмотрения в Секретариате и Политбюро ЦК. Но системной работы по национальной проблематике в ЦК КПСС фактически не было.
КГБ СССР, в частности 2-му отделу 5-го Управления, практически во всех таких случаях приходилось тесно взаимодействовать с подразделениями ЦК и его сотрудниками. Это были самые различные проблемы национальных отношений в республиках (армяно-азербайджанский, абхазо-грузинский, узбекско-киргизский и узбекско-таджикский конфликты, гагаузский вопрос в Молдавии, националистические вспышки в Казахстане, Якутии и т.д.), а также нерешённые политические проблемы т.н. «наказанных народов», проживавших во многих регионах, – советских немцев, крымских татар, турок-месхетинцев и др.
– Какие меры по борьбе с национализмом применялись в годы Вашей работы по этой линии? В каких формах шла эта борьба?
– Все основные задачи по линии борьбы с национализмом решались преимущественно специфическими агентурно-оперативными методами. При этом со времён Ю.В. Андропова существовала жёсткая установка руководства КГБ СССР: главное в оперативной работе – это предупреждение, недопущение и профилактика противоправных, преступных и экстремистских действий. Если преступление уже совершалось объектом разработки КГБ и человека приходилось привлекать к уголовной ответственности, то это далеко не всегда расценивалось как однозначный успех в работе оперативного сотрудника, ведущего дело. Гораздо более полезным и продуктивным считалось завершение разработки вербовкой националиста в агентурный аппарат КГБ или созданием условий (вариантов здесь было довольно много) для отказа его от антисоветской деятельности.
Этот курс неизменно и твёрдо проводился Филиппом Денисовичем Бобковым – начальником 5-го Управления (1969-1983 гг.), а затем (до января 1991 г.) заместителем и 1-м заместителем Председателя КГБ СССР, который был непререкаемым авторитетом для подавляющего большинства чекистов тех десятилетий, работавших по «пятой линии» (кратко – «борьба с идеологическими диверсиями противника»).
Формы работы по линии борьбы с национализмом были очень разными, исходя из особенностей проблемы, ситуации, традиций, верований, обычаев, географии, истории, культуры, языка и т.д. и т.п. Конечно, все эти нюансы должны были знать и учитываться оперативными сотрудниками на местах, среди которых было немало квалифицированных и творческих людей, настоящих интернационалистов. Но координация всей этой многогранной работы в целом по СССР осуществлялась из Москвы, в частности из 2-го отдела 5-го Управления КГБ.
При этом сотрудники 2-го отдела были не только кураторами работы местных органов госбезопасности по борьбе с национализмом. Каждый из них – от оперуполномоченного до начальника отдела – занимался конкретной оперативной работой: вербовал агентов, обучал и готовил их для работы по наиболее острым сигналам, вёл разработку националистов и целых нелегальных структур и т.д. Справедливо считалось, что иначе офицер центрального аппарата КГБ быстро превратился бы в чиновника-бюрократа, не способного чувствовать «нерв» реальной агентурно-оперативной работы «на земле».
Была и ещё одна (специфическая и деликатная) часть оперативной работы сотрудников центрального аппарата КГБ. Иногда приходилось вербовать в республиках агентов из числа националистов напрямую, не ставя об этом в известность местные органы госбезопасности. В числе таких агентов, находившихся на связи у наиболее опытных сотрудников 2-го отдела 5-го Управления КГБ СССР, как правило, были т.н. «агенты влияния», авторитетные в националистической среде люди, способные проводить необходимую линию, противостоять экстремистам и крайним радикалам в своей среде. Именно благодаря такой агентуре в ряде случаев удавалось избежать массовых беспорядков, силовых эксцессов, удержать десятки и сотни «горячих голов» от экстремизма, вплоть до совершения диверсионно-террористических акций и других особо опасных преступлений.
Это был лишь один, но весьма эффективный метод предупредительно-профилактической работы органов госбезопасности. Значительный её объём проводился также через партийные, комсомольские и профсоюзные органы, общественные организации, СМИ. И это в большинстве случаев давало возможность уже на ранних стадиях реализовывать полученную оперативным путём информацию, предупреждать скатывание некоторых попавших под влияние националистов граждан, особенно молодёжи, на путь совершения преступлений. Надо сказать, что тысячи людей именно в результате предупредительно-профилактической работы органов КГБ по линии борьбы с национализмом не стали преступниками и не попали в тюрьму.
Сотрудниками 2-го отдела и их коллегами на местах широко практиковалась т.н. индивидуальная профилактическая работа (в том числе негласно, через агентуру) с националистически настроенными гражданами, особенно на начальной стадии зарождения и становления у них такого рода взглядов и настроений. Вообще, перед всеми чекистами, с первых их шагов на оперативной работе, Ф.Д. Бобковым, руководителями отдела ставилась важнейшая задача – получать на самой ранней стадии информацию о зарождении негативных процессов или замыслов конкретных лиц. И уже тогда продумывать, что и как можно сделать для того, чтобы в конечном итоге всё это не вылилось в конкретные противоправные действия, в том числе особо опасные государственные преступления.
Надо сказать, что подавляющее большинство агентов, работавших по линии борьбы с национализмом, сотрудничали с органами госбезопасности, как тогда говорили, «на идейно-политической основе», т.е. не за деньги и не из-за корыстных интересов. Другой вопрос, что большинство перспективных и особо ценных агентов вербовали, как правило, из «негативной» (националистической) среды. Поэтому от оперативного сотрудника требовалась кропотливая, зачатую длительная работа по переубеждению и воспитанию кандидата на вербовку с тем, чтобы он, став агентом КГБ, не превратился бы в предателя и двурушника.
В работе по линии борьбы с национализмом и сепаратизмом действовало обязательное правило: создавать, концентрировать и, если надо, наращивать агентурно-оперативные позиции там, где а) есть опасность вмешательства извне (спецслужбы, наццентры и т.д.) и б) возникают признаки обострения межнациональных отношений, сепаратизма, экстремизма, возникновения националистических подпольных структур. То есть фактически там, где лишь органы КГБ с использованием агентурно-оперативных средств могли не только получить достоверную информацию, но и принять меры по предупреждению и пресечению опасной для государства и общества деятельности.
Поэтому полной чушью являются нередко звучащие в СМИ и интернете заявления некоторых «специалистов» (в том числе бывших т.н. «диссидентов» и прочих «околодиссидентских» личностей) о том, что во времена СССР органами КГБ якобы осуществлялась «тотальная слежка» за советскими гражданами. Дескать, агентура насаждалась чуть ли не в каждой коммунальной квартире, везде устанавливались «жучки» для прослушивания телефонных и иных разговоров, за людьми велась круглосуточная слежка и т.д. Во-первых, во всём этом не было абсолютно никакого смысла и необходимости (это называлось бы «тыкать пальцем в небо»). А, во-вторых, для организации такой «тотальной слежки» при всём желании не хватило бы никаких сил и средств – оперсостава, агентуры, спецтехники, финансовых и иных ресурсов.
Что касается использования агентурного аппарата, как главного и наиболее эффективного средства в работе органов КГБ, то здесь всегда стремились действовать предельно аккуратно, конспиративно и рационально. С тем, чтобы не навредить ни самим негласным помощникам КГБ, ни тем добропорядочным гражданам, с которыми агентам приходилось взаимодействовать при выполнении заданий органов госбезопасности. Прежде всего, это касалось недопустимости любых противозаконных провокаций с участием агентов КГБ, т.к. за это, в первую очередь, должен был нести всю полноту ответственности оперработник, по заданию которого действовал агент.
– Как Вы считаете, мог ли в разные годы существования СССР идти рост националистических группировок без подрывной деятельности зарубежных идеологических центров и спецслужб Запада, в частности США?
– На мой взгляд, было бы большим упрощением, да и вообще неверно считать главной и единственной причиной развала СССР «происки Запада и иностранных разведок». Всё было значительно сложнее и, кроме того, имело глубокие «внутренние» корни – исторические, социально-экономические, политические, национально-религиозные, культурные и т.д., и об этом можно очень долго говорить.
При этом, действительно, реально существовавшие национальные проблемы в СССР всегда рассматривались западными спецслужбами, идеологическими и пропагандистскими центрами, зарубежными националистическими структурами как наиболее «слабое звено», по которому надо постоянно наносить удары с целью ослабления и, в конечном итоге, разрушения многонационального советского государства.
В этой связи в 1970-1980 гг. активно и достаточно результативно велась агентурно-оперативная работа по линии борьбы против ряда зарубежных националистических центров – прежде всего, украинских, литовских, латышских и эстонских. Достаточно упомянуть лишь одну оперативную игру КГБ, которая очень напоминала проведённую ещё в 1920-х гг. советскими чекистами операцию против белоэмигрантских центров, о которой рассказано в известном телефильме «Операция «Трест», где играли знаменитые актёры Игорь Горбачёв, Армен Джигарханян, Людмила Касаткина и др.
Это была операция «Бумеранг», о которой подробно рассказал в своей книге «КГБ Украины. Последний председатель» генерал-полковник Николай Михайлович Голушко (с 1974 г. – начальник отделения, с 1976 г. – зам. начальника отдела, в 1981-1983 гг. – начальник 2 отдела 5 Управления КГБ СССР, в 1987-1991 гг. – председатель КГБ УССР, в 1993-1994 гг. – директор ФСК России).
Вот очень краткое изложение этой истории.
КГБ Украинской ССР много лет велась оперативная игра «Бумеранг» с зарубежными организациями украинских националистов и стоящими за ними спецслужбами противника. С помощью нашей агентуры легендировалось якобы существование на Украине разветвлённого «националистического подполья», перехватывались предназначенные для него технические и значительные финансовые средства, тайнопись и т.д. Контролировались «инспекционные поездки» эмиссаров и связников. Более того, зарубежные наццентры вынуждены были многие годы согласовывать с «подпольем» (т. е. с органами КГБ) свою тактику и стратегию. Тем самым сдерживались и срывались их экстремистские и диверсионно-террористические устремления к Украинской ССР. Фактически зарубежные наццентры находились под полным контролем органов госбезопасности и отвлекались на т.н. «негодные объекты». Авторитет агентов КГБ в зарубежных наццентрах был столь высок, что они входили в руководство этих наццентров, могли диктовать свои условия, награждались золотыми крестами и медалью Степана Бандеры. Основной агент КГБ был даже назначен «председателем верховного суда ОУН* на Украине с чрезвычайными полномочиями». В 1989 г. сотрудники КГБ СССР и спецслужб ПНР (Польской Народной Республики) в Киеве провели пресс-конференцию, на которой раскрыли эту оперативную игру, а участвовавшие в ней агенты КГБ публично разоблачили подрывную деятельность зарубежных ОУН и их хозяев из спецслужб стран НАТО.
Долгое время организацией и координацией агентурно-оперативной игры «Бумеранг» занимались и мои коллеги – офицеры 2-го отдела 5-го Управления КГБ СССР. Некоторые из них были за это удостоены самой высокой ведомственной награды – знака «Почётный сотрудник госбезопасности», который ценился чекистами даже выше, чем некоторые правительственные награды.
Достаточно активно велась работа по линии борьбы с национализмом органами КГБ республик Советской Прибалтики. Здесь особенностью было наличие большого числа лиц, которые в годы войны являлись пособниками фашистов, легионерами СС, участниками послевоенного вооружённого банднацподполья, их близкими родственниками, которые враждебно относились к советской власти, русским, были пропитаны идеями сепаратизма. Органы КГБ хорошо видели эти негативные настроения, стремились оказывать на них сдерживающее влияние. Однако, зачастую их меры и предложения не находили должной поддержки в партийных органах Литвы, Латвии и Эстонии, ряд функционеров которых занимали, мягко говоря, «национально-ориентированную» позицию.
Агентурно-оперативными средствами в ряде случаев перехватывались и контролировались каналы связи зарубежных наццентров, базировавшихся в США, Канаде, Великобритании, Германии, Швеции и других странах, с единомышленниками в Литве, Латвии и Эстонии. Они стремились не только создавать националистические подпольные структуры в этих республиках, но и получать с их помощью определённую разведывательную информацию, особенно по размещённым там частям Вооружённых Сил СССР, включая ракетные базы и позиции, аэродромы и прочие военные объекты. В этой связи, перехваченные нелегальные каналы связи неоднократно использовались органами госбезопасности для направления в спецслужбы противника дезинформационных материалов.
Кроме того, с участием органов КГБ активное противодействие зарубежным наццентрам осуществлялось и в информационном пространстве, включая использование возможностей СМИ стран Запада.
– Почему именно на Украине и в Прибалтике был такой рост национализма вплоть до 1991 г.? Что именно давало возможность существовать этим националистическим движениям: непонимание причин этого роста республиканскими руководителями или недоработка местных органов госбезопасности и КГБ СССР? Если первое, то на что именно в этом вопросе закрывали глаза руководители республик?
– Исторически сложилось так, что именно в западных областях Украины, в Литве, Латвии и Эстонии была довольно значительная прослойка людей, нелояльных к советской власти, настроенных националистически и сепаратистски. Это, прежде всего, отбывшие сроки наказания фашистские пособники, участники вооружённого банднацподполья, гражданские и военные чиновники буржуазных государств, а также члены их семей, потомки (не все, конечно). Многие поддерживали контакты с родственниками за границей, попавшими туда в годы Второй мировой войны и, зачастую, являвшимися членами и активистами антисоветских наццентров, традиционно «опекаемых» зарубежными спецслужбами.
Так что т.н. «база» для сохранения, возрождения и оживления националистических и сепаратистских настроений в этих регионах СССР была весьма значительной и устойчивой. В послевоенный период на таких настроениях взращивалась часть творческой интеллигенции, литераторов, представителей СМИ, научных сотрудников-гуманитариев, преподавателей вузов и школ, которые, в свою очередь, «несли в массы» националистические идеи.
Безусловно, развитие этих негативных процессов, и не только на Украине и в Прибалтике, видели и органы госбезопасности, и партийно-советские властные структуры.
Основываясь на опыте работы в центральном аппарате КГБ СССР, могу сказать, что в подавляющем большинстве случаев органы госбезопасности в республиках достаточно эффективно вели агентурно-оперативную работу по выявлению, предупреждению и пресечению противозаконной деятельности националистов, недопущению диверсионно-террористических актов, иных государственных преступлений. Достаточно сказать, что в 1970-1980-е гг. националистам лишь однажды удалось, воспользовавшись просчётами чекистов, совершить террористический акт, приведший к человеческим жертвам (январь 1977 г., три взрыва в Москве, которые провели Затикян, Багдасарян и Степанян; все трое были арестованы и по приговору суда расстреляны). Системно проводилась агентурно-оперативная работа по срыву подрывной деятельности зарубежных наццентров и спецслужб противника.
Что касается работы партийно-советских структур в некоторых республик, то в ряде случаев острота их реагирования на националистические проявления, нарастание антироссийских и сепаратистских настроений была явно недостаточной. Зачастую борьба с национализмом и интернационалистическое воспитание населения подменялись организованными специально для «товарищей из Москвы» показушными кампаниями и шумными праздниками, «красивыми» отчётами о «нерушимой и крепнущей дружбе народов». А вот конкретных дел по недопущению инфильтрации националистических идей «в массы», по интернациональному воспитанию населения, особенно молодёжи, было явно недостаточно или они проводились «для галочки» и не приводили к позитивным результатам.
– По Вашему мнению, после 1985 г. кто и какие совершил глупости, благодаря которым национализм в союзных республиках стал активно внедряться в жизнь («Саюдис», «народные фронты» в Прибалтике и т.д.)?
– Согласен с оценками многих моих коллег, что в конце 1980-х гг. резкое обострение межнациональных отношений внутри республик, начало открытых вооружённых конфликтов между соседними республиками, «раскачка», а затем и распад СССР как союзного государства – это во многом результат деятельности (а вернее – бездеятельности) в 1985-1991 гг. М.С. Горбачёва и как генсека ЦК КПСС, и как первого и последнего Президента СССР. К сожалению, стране в очередной раз не повезло с верховным правителем.
Горбачёв как сугубо региональный, провинциальный партийный функционер средней руки оказался не на своём месте, был просто не способен понять проблемы СССР как колоссального федеративного государства. У него не хватило ни знаний, ни способностей, ни государственного кругозора, ни воли для руководства КПСС и сверхдержавой на сложнейшем историческом этапе её существования. Вознесённый волей случая на самую вершину партийной и государственной власти он просто не в состоянии был понять всю меру своей личной ответственности за судьбу страны и почти 300 млн. её граждан (численность населения СССР на 1991г. была более 294 млн. чел.).
Оказалось, что он ещё и абсолютно безвольный, недалёкий человек, которым легко могли манипулировать «кукловоды» как в стране (А.Н. Яковлев и др.), так и за рубежом (Маргарет Тетчер, Рональд Рейган, Гельмут Коль). Скорее всего, у Горбачёва не было никакого злого умысла. Но это тот самый случай, когда «простота хуже воровства».
Горбачёв и возглавляемое им Политбюро ЦК КПСС систематически получали из КГБ правдивую и подробную информацию о нарастании опасности националистических и сепаратистских настроений (я сам участвовал в подготовке многих таких записок «в инстанцию»). Но каких-либо эффективных мер упорно не предпринималось. Всё ограничивалось либо «косметическими» полумерами, видимостью работы, либо вообще сотрясанием воздуха громкими заявлениями и пустыми разговорами.
Более того, были случаи, когда информация КГБ и предложения, направленные на снижение межнациональной напряжённости, Горбачёвым и его «советчиками» просто игнорировались (по слабоумию или преднамеренно).
Справедливости ради надо сказать, что роковую роль в судьбе Союза ССР сыграло неумение или нежелание многих чиновников правящей КПСС решать сложные и деликатные задачи межнациональных отношений. Это во многом отражало складывавшееся десятилетиями положение, когда к этим сложнейшим проблемам в ЦК, зачастую, подходили легковесно и поверхностно, благодушно полагая, что «по мере продвижения вперёд к коммунизму» они будут сами собой сглаживаться в условиях «укрепления дружбы народов, социалистического интернационализма» и формирования «новой исторической общности – советского народа». Отсюда – было много красивых слов с высоких трибун и правильных решений на бумаге, но гораздо меньше конкретной и скрупулёзной работы, требующей политической воли, экстраординарных интеллектуальных усилий, немалых материальных и финансовых ресурсов, массированного идеологического и информационно-пропагандистского воздействия на различные слои населения и целевые аудитории.
Мне пришлось работать в аппарате ЦК КПСС в те годы (1988-1990 гг.), когда в СССР стремительно и резко обострялись межнациональные отношения, шли процессы дезинтеграции, чреватые развалом страны. Это было видно мыслящим людям, а особенно сотрудникам органов госбезопасности, которые получали исчерпывающую агентурно-оперативную информацию буквально из всех регионов страны.
Курс генсека Горбачёва на т.н. «перестройку», «демократизацию», «политический плюрализм» и устранение руководящей роли КПСС совершенно не учитывал реалии жизни огромной многонациональной страны, те риски и угрозы её целостности, которые существовали и лишь только обострялись все последние годы.
Горбачёв удивительно (даже подозрительно) легко давал убедить себя в том, что различного рода националистические и сепаратистские движения, «народные фронты» и даже националистические партии, возникавшие в ряде союзных республик, якобы поддерживают затеянную им «перестройку», а не ведут дело к развалу СССР. И это в то время, когда КГБ (в частности, и 2-й отдел 5-го Управления) регулярно представлял генсеку, Политбюро и Секретариату ЦК КПСС записки, другие аналитические документы, в которых ясно и подробно сообщалось о становлении и активизации националистических и сепаратистских структур, которые до поры до времени прикрывали свою деструктивную деятельность демагогическими заявлениями о «поддержке перестройки». Но Горбачёв, видимо под влиянием таких деятелей как тогдашний секретарь ЦК КПСС Яковлев, упорно не желал верить оценкам и прогнозам не только КГБ, но и сообщениям ряда отделов ЦК КПСС, основанным на информации местных коммунистов, остававшихся на интернационалистических позициях, выступавших за единство КПСС и целостность СССР.
Мне пришлось в этом убедиться, например, в конце зимы 1990 г. при выезде в командировку в Литовскую ССР в составе бригады сотрудников разных отделов ЦК КПСС для изучения обстановки в республике, а также в связи с расколом Компартии Литвы на две части: одна, «национальная», под руководством А. Бразаускаса фактически вела дело к выходу республики из СССР, а вторая – под руководством М.Бурокявичюса и В. Шведа – оставалась верной и КПСС и единству Советского Союза.
Тщательное изучение обстановки на месте однозначно подтверждало уже имеющуюся информацию о том, что значительная часть руководства Компартии Литвы во главе с первым секретарём ЦК Бразаускасом, заявляя о поддержки «перестройки», на деле, уже не слишком скрывая свои конечные цели, поощряет литовских националистов, объединившихся в мощное сепаратистское движение «Саюдис». Практически всё это происходило при активной поддержке со стороны ряда западных государств, зарубежных наццентров – финансовые вливания, поставки множительной и прочей техники, пропагандистские кампании, обучение националистов технологиям «мирных революций» и т.д. Всё это полностью подтверждалось и данными КГБ Литовской ССР.
Руководители Литовской Компартии, остававшейся на платформе КПСС, детально рассказали о двурушнической и предательской позиции Бразаускаса и его единомышленников, об их истинных целях и конкретных планах на ближайшие месяцы по дальнейшему движению в сторону отрыва Литовской ССР от СССР и фактической ликвидации в ней советской власти и социализма. Всё, о чём сообщали советские патриоты из Литвы, сбылось практически на 100 %, так что Горбачёв своевременно получал достоверную упреждающую информацию буквально из первых рук.
По результатам поездки в Литву Горбачёву была доложена совместная записка отделов ЦК с детальным изложением кризисной ситуации в республике, а также действительной роли «Саюдиса» в активизации сепаратизма и роль секретаря ЦК КП Литвы Бразаускаса, покровительствующего националистам. Горбачёв, прочитав эту записку, потребовал немедленно вызвать в Москву Бразаускаса для «серьёзного разговора». Прибывший в Москву Бразаускас был сильно напуган и, вероятно, не исключал, что беседа с генсеком ЦК может закончиться смещением с партийного поста и даже арестом. Но в последний момент Бразаускас был принят Яковлевым, а затем уже вместе с ним отправился на беседу в кабинет к Горбачёву. Беседа была продолжительной и о конкретном её содержании можно только догадываться. Но Бразаускас вышел от Горбачёва с сияющим от радости лицом. А своим кураторам из Отдела оргпартработы ЦК заявил, что Горбачёв полностью одобряет работу Бразаускаса и возглавляемой им части ЦК КП Литвы, а также благосклонно относится к «перестроечному» движению «Саюдис». С этим он и вернулся в Литву, где продолжил работу по отрыву Литвы от Союза ССР.
В 1989-1990 гг. мне, как куратору из ЦК КПСС, приходилось выезжать не только в Литву, но и в Латвию и Эстонию для изучения ситуации и настроений среди коммунистов, работавших в местных органах госбезопасности. Надо сказать, что большинство сотрудников были сторонниками единства СССР, социализма и советской власти. Но были и те, которые явно или тайно сочувствовали стремительно набиравшим силу и влияние местным националистам и сепаратистам. Тем более что их с благословения Яковлева фактически поддерживали «национал-коммунисты» в республиканских властных структурах, партийных и советских.
Многие сотрудники КГБ, особенно руководители, видели и понимали, что все проблемы, создающие угрозу государству, возникают в высших эшелонах власти и затем распространяются на всю страну («рыба гниёт с головы»). Но парадокс и трагизм ситуации заключался в том, что целые поколения чекистов, будучи поголовно коммунистами или комсомольцами, со времён Ф.Э. Дзержинского и вплоть до крушения СССР, воспитывались и ощущали себя как «вооружённый отряд партии», который, строго соблюдая партийную дисциплину, обязан беспрекословно выполнять решения и указания ЦК КПСС, Политбюро во главе с генеральным секретарём партии. А эти решения и указания с подачи и под влиянием таких перевёртышей как А.Н. Яковлев, становились всё более и более губительными с точки зрения пользы для СССР.
Ставший в 1990 г. Президентом СССР генсек ЦК М.С. Горбачёв в критических ситуациях фактически самоустранялся от принятия решений или вообще делал вид (и даже заявлял об этом), что он якобы «не в курсе». Так, Горбачёв, не моргнув глазом, снимал с себя ответственность за трагические события в Тбилиси, Ферганской долине, Нагорном Карабахе, Сумгаите, Вильнюсе и др. местах или перекладывал её на армию и другие силовые структуры, которые пытались хоть как-то предотвращать и пресекать насилие в межнациональных столкновениях.
(Окончание следует)
Беседовал Игорь Латунский
* организации запрещены в России
Фото - из открытых источников