23 августа с участием казахстанских экспертов состоялась очередная онлайн-дискуссия на тему «Постколониальность в Казахстане: поиски нашей идентичности». «Дискуссия о деколонизации в Казахстане вышла из академических кругов и привлекает к обсуждению самые широкие аудитории. Учёные отмечают, что деколонизация способствует развитию национальной идентичности и самоопределения. Обсуждение этой темы помогает людям осознать свою историю, культуру и язык, а также укрепляет чувство принадлежности к своей нации. Это важно для формирования здорового и устойчивого общества. С другой стороны, в самом обществе очень сильны страхи и стереотипы о деколониальных и постколониальных процессах», – отмечалось в анонсе мероприятия, организованного в рамках проекта Civil Kezdesu.
От поиска идентичности нации эксперты перешли к разбору колониальности и деколонизации. Социальный антрополог Эльмира Какабаева отметила, что в Казахстане юридически процесс деколонизации прошел, идет процесс формирования национальной идентичности, но после 30 лет независимости «колониальная ментальность продолжается и присутствует в выборе, который мы делаем… Колониальность — это всё, что присутствует в общественном, ментальном поле после деколонизации. Например, западное образование считается лучшим, чем местное».
По мнению небезызвестного Айдоса Сарыма, «основная тяжесть [деколонизации] должна ложиться на плечи историков, ученых, а не уходить в эмоциональную сторону». Весьма важна и официальная позиция государства: «В выступлениях современных политиков темы колониальной политики в Средней Азии не услышишь», посетовал медиаэксперт Ержан Сулейменов.
Впрочем, едва ли это так – государство разрабатывает программы (такие, как «Мәдени мұра», «Туған жер»), выделяет средства на проекты, периоды колонизации отражен в учебниках, рассказал научный секретарь Национального музея РК Саялбек Гиззатов, полагающий, впрочем, бесконечно обсуждать тему колониализма всё же не стоит: «Хотя государство напрямую не говорит о деколонизации, но политику оно проводит, продвигает национальную историю, национальную культуру, национальное искусство - это тоже очень важно. Я думаю, не совсем правильно корочки срывать с затягивающейся раны».
А. Сарым напомнил о продолжающейся оцифровке архивов, в том числе документов времен голода начала 1930-х годов (Ашаршылыка), о подготовке нового семитомного учебника истории Казахстана, в котором найдёт отражение «консенсусное мнение» ученых. В ближайшие годы будет принят закон о жертвах репрессий, и «те исторические коллизии, которые были связаны с ХХ веком, мажилис закроет», уверен депутат.
«Нам нужно найти путь, чтобы и разобраться в прошлом, и посмотреть в будущее. Я считаю, что государство не должно здесь занимать позицию ночного сторожа, невмешательства, хотя бы в плане финансовой поддержки проектов. Приятно слышать, что государство поворачивается к людям, проявляет эмпатию, но хотелось, чтобы были какие-то реальные шаги, чтобы казахстанцы в это поверили. Потому что сегодня много недоверия новой власти, может, потому что у нас слишком большой старый опыт и мы не можем сказать: мы все забыли и начнем все сначала», – подвёл итог дискуссии Ержан Сулейменов.
Помимо организуемых на средства западных доброхотов мероприятий, в республике выходят книги о «борьбе с колониализмом» – разумеется, «русским» и «советским». Так, автор книги «Деколонизация Казахстана» Айнаш Мустояпова считает советский период истории республики продолжением царской колонизации, полагая, что Казахстан только вступает в «постколониальный период», а посему, по её мнению, надо прорабатывать колониальные проблемы, последствия, травмы в порядке процесса деколонизации. По мнению учёной дамы, процесс этот состоит в реабилитации казахского языка, расширение сферы его употребления в образовательной сфере. «Словом, надо выработать деколониальную чувствительность», – что позволит окончательно отринуть «проклятое прошлое».
Перечисленные относительно недавние сюжеты – вовсе не разрозненные всполохи национально озабоченного разума, ч часть более широкой картины с внешним бэкграундом. Западные аналитические центры разрабатывают идеологические основы т.н. политики «деколонизации» Казахстана и распространяют соответствующий злобный миф через сеть неправительственных организаций и прозападных местных интеллектуалов.
Можно выделить несколько основных положений данного мифа, направленного на демонизацию России – мифа, который стремятся сделать максимально гибким и обширным. Текучая форма позволит применять его везде и всегда.
Нет твёрдо установленных временных рамок периода «колонизации» Казахстана. Единственный хронологический ориентир – начало взаимоотношений казахских жузов с Российским государством. Это очень удобно, т.к. даёт возможность фантазировать о многовековой порабощённости казахов русскими.
На данном временном отрезке преднамеренно намечаются узловые события, история которых может послужить продлению антиколониального ресентимента на много поколений вперёд. И приход русских в Казахстан – это колонизация, и сталинский период, и события в Желтоксане в 1986. Очевидная цель – насытить дискурс о «русской колонизации» конфликтными событиями и взбудоражить в обществе обиды за прошлое. Неразрывная и вечно кровоточащая история деколонизации – вот чего добиваются сторонники переориентации Казахстана с России на Запад.
На семинаре по деколонизации «За пределами постсоветского пространства: куда мы идем дальше?» в Алматы в исполнении профессора Кембриджского университета Дианы Кудайберген последняя заявила: «... деколониальность призывает к отвержению иерархии знания. Без колониальной иерархии у нас появится много разных позиций − та самая плюриверсальность мнений и знаний».
Под красивой фразой скрывается простая попытка втащить в дискуссию внешних участников – зарубежных пропагандистов, маскирующихся под историков, и их казахстанских почитателей. Они хотят выдавить из этого дискурса всё, что не соответствует их деколонизаторским мечтаниям и привести ситуацию к той точке развития, на которой дураки и пройдохи массой и личным опытом задавят честного исследователя.
Кудайберген подчёркивает: «Вопрос здесь в том, что становится более публичным и воспринимается в большой иерархии знания как главное, и деколониальность борется с этой иерархией постоянно». Таким образом, кембриджский профессор и её покровители разрушают пирамиду знаний, не позволяя устояться фактологии, не совпадающей с их позицией.
В Казахстане финансируемая Западом «деколониальность» пытается залезть в искусство, науку, педагогику, журналистику, политическую аналитику. Навязывается мнение, что казахи не станут свободной нацией, пока не проработают на ментально-психологическом уровне «колониальные» события прошлых веков.
Это напоминает американского исследователя голода на Украине Джеймса Мейса. Он придумал термин «постгеноцидное общество» и с кафедры Киево-Могилянской академии убеждал украинских студентов, что они как раз и есть такое общество, которое до сих пор психологически изуродовано последствиями «голодомора» 1930-х гг.
До появления Мейса в Киеве украинцы и не подозревали, что они, оказывается, «постгеноцидное общество», однако это словосочетание удачно подхватила национал-украинская пропаганда и заставив граждан некритично поверить в их «постгеноцидность». Почему украинцы не ощущали в себе «постгеноцидности» на протяжении шестидесяти лет, между голодом начала 1930-х годов (затронувшим, напомним, отнюдь не только Украинскую ССР) и появлением Мейса в Киеве? Таким вопросом никто не задавался.
Нечто подобное пытаются насадить в Казахстане, жонглируя специально выдуманными терминами «деколониальность», «колониальная память», «идеологическая независимость», «отложенная деколонизация».
Последний термин – смысловая калька с мейсовского клише «постгеноцидное общество». На деле он означает то, что казахи так и не осознали до конца, что такое «русский колониализм», и потому должны искусственно взращивать в себе агрессивные деколонизаторские порывы.
Запад и его агентов влияния в республике не устраивает, что казахстанское общество в массе своей остаётся довольно пророссийским (хотя в последние годы намечается рост и противоположных настроений), в то время как во внешней политике республики не всё направлено на углубление более чем естественных для неё связей с Россией.
Если верить данным Central Asia Barometer, 58% казахстанцев благоприятно относятся к России. В 2017 г. таких было 92%. Снизился также процент тех, кто положительно относится к Китаю, что объясняется активным проникновением в республику китайского капитала.
Можно констатировать, что по отношению к Казахстану западными доктринёрами используется тот же подход и те же идеологические штампы, как и на Украине. Следовательно, и судьбу крупнейшей по территории республики бывшей советской Средней Азии они видят такой же, какова сейчас судьба Украины, поверившей активной частью общества в свою «постгеноцидность» и выступившей на стороне НАТО против России.
Владислав ГУЛЕВИЧ