Премьер-министр Регионального правительства Курдистана Масрур Барзани в начале сентября обратился к президенту Джо Байдену с просьбой вмешаться в углубляющийся кризис в отношениях Курдского автономного региона с федеральным правительством в Багдаде. курдские чиновники уже давно выражают разочарование тем, что они расценивают как «растущее безразличие Соединенных Штатов к их бедственному положению».
8 мая представитель МИД ИРИ Насер Канаани объявил о готовности Тегерана укреплять свои дипломатические отношения с Египтом. Египтяне же пока по большей части «оглушительно» молчат, что может быть связано с некими обстоятельствами, «которые пока не разглашаются». Возможно, причиной тому – закулисное давление Вашингтона и Тель-Авива, а также опасения по поводу возможного усиления идеологического влияния шиитского Ирана на самую густонаселённую страну арабского суннитского мира.
Первым зарубежным лидером, побывавшим в президентском дворце Ак-Сарай после избрания Реджепа Эрдогана президентом Турции на очередной срок, оказался премьер-министр Курдского автономного региона в Ираке Марсур Барзани. «Дружба» с Эрбилем позволяет турецкому режиму утверждать, что он враждебен не курдам, а исключительно «террористам» РПК и их предполагаемым союзникам.
На фоне пошатнувшегося доверия к патронам из Вашингтона сирийские курды ищут содействия со стороны ОАЭ в предполагаемом диалоге с Дамаском. 18 апреля курдское самоуправление северо-востока Сирии выпустило декларацию из девяти пунктов, подтвердив намерение достичь соглашения с сирийскими властями, а также принять обратно беженцев.
Попытки западных и израильских спецслужб «раскачать» Исламскую Республику Иран в немалой степени опираются на «Партии свободной жизни Курдистана» и её боевое крыло. Тегеран занимает активную позицию в противостоянии угрозам национальной безопасности, исходящим от поддерживаемых извне сепаратистских групп, даже если это будет затрагивать интересы ослабленного американской оккупацией Ирака и других соседей.
21 декабря в Аммане прошли переговоры министров иностранных дел Ирана Хосейна Амира Абдоллахиана и Саудовской Аравии принца Фейсала бен Фархана Аль Сауда. По мнению западных аналитиков, прогресс в ирано-саудовских переговорах является «незначительным» вследствие принципиально различающихся целей двух стран. И всё же они возможны.
В последние дни сентября на карте Ближнего Востока вновь напомнила о себе одна из «горячих точек» – северный участок ирано-иранской границы, где подразделения Корпуса стражей исламской революции начали наносить удары по базам курдских вооруженных формирований, базирующихся на сопредельной территории Курдского автономного региона Ирака. Политико-экономический альянс Тегерана и Багдада обусловлен многими взаимосвязанными факторами, но и противников у него более чем достаточно.
Турция выказывает готовность к частичной нормализации отношений с официальным Дамаском, однако исключительно на своих условиях. Сирийцы же настаивают на безоговорочном выводе турецких войск из оккупированных ими районов. Эйфория вокруг наметившихся турецко-сирийских контактов выглядит явно преждевременной – равно как и намерение Эрдогана навести хотя бы частичный «порядок в беспорядке», порождённом не без его прямого участия.
Будучи серьёзно обеспокоенными строительством Турцией плотин на Тигре и Араксе, иранцы вынесли в публичную плоскость водный спор, ограничивавшийся доселе дипломатическими каналами. Водная проблема – ещё «вчера», казалось бы, второстепенная, но сегодня – заметно обострившаяся, ведёт к дальнейшей региональной эскалации. Более того, она уже прямо затрагивает сопредельные страны Кавказа, ощутимо страдающие от водного дефицита.
Рано утром 18 апреля турецкая армия, ВВС и силы спецназначения начали на севере Ирака очередную военную операцию «Коготь-Замок» против боевиков «Рабочей партии Курдистана» с использованием ставшего уже традиционным термина «Коготь». Создаётся впечатление, что турецкие СМИ целенаправленно нагнетают «курдскую угрозу», стремясь поддерживать в обществе должный градус напряжения.
