Размышления по итогам встреч в Санкт-Петербурге на высшем уровне (часть 1)
26-29 июля стали, без сомнения, беспрецедентными для российско-африканских отношений. Несмотря на существенные проблемы, связанные с западным шантажом Африки не приезжать в Россию, Санкт-Петербургский саммит 2023 года оказался более значимым даже по сравнению с внешне более благополучным сочинским 2019 года…
Начнем с шантажа, который очевидным образом оказал негативное воздействие на второй саммит. Прежде всего, рассмотрим вопрос о представительстве стран Африки на саммите. Самая краткая статистика выглядит явно не в нашу пользу: если на саммит в Сочи приехало 43 главы государства или правительства, то на Санкт-Петербургский – только 21 (16 президентов и пять премьер-министров). Казалось бы: неудача. Однако более детальный разбор «прилётов» даёт основания для более нюансного понимания произошедшего.
Во-первых, выделение уровня глав государств отдельно от уровня глав правительств не всегда отражает суть явления. Так, например, для Эфиопии высшим уровнем представительства является именно глава правительства, а не глава государства. В Санкт-Петербург прибыла делегация во главе с премьер-министром, являющимся высшим руководителем страны.
В другом случае прибытие премьера вместо президента – также не показатель снижения уровня отношений. Так, делегация Алжира, действительно, прибыла во главе с главой правительства, а не главой государства. Однако все прекрасно помнят, что президент Алжира только что был с отдельным визитом в России и более того – выступил совместно с Президентом РФ на Экономическом форуме. То же касается и Замбии, представленной на саммите вице-президентом: глава государства также несколько недель назад приезжал в Россию и встречался с В.В. Путиным. Включение в статистику понижения статуса представительства следует оценивать отдельно.
Кроме того, вряд ли однозначно как понижение статуса делегации следует рассматривать делегации, возглавляемые вице-президентами (например, Нигерия, Намибия, Экваториальная Гвинея, Южный Судан). И, наконец, явно нельзя записывать в понижение статуса представительства ряд стран, в которых идёт вооруженный конфликт. Так, совершенно очевидно, что Республика Судан никак не могла прислать ни главу государства, ни главу правительства в связи с боями, происходящими в столице страны. (Кстати, прямо во время саммита из столицы Судана Хартума было эвакуировано российское посольство, которое будет теперь находиться в Порт-Судане.)
Однако было бы неверным считать, что Западу не удалось подорвать участие ряда государств Африки в Санкт-Петербургском саммите. Удалось, но не в тех масштабах, каких это описывают западные СМИ. Во-первых, не приехали представители пяти стран. Однако и на Сочинский саммит не приехало также пять. Причём трое из них – те же самые Ботсвана, Лесото, Сан-Томе и Принсипи. Из новых «отказников» - Кения и Либерия. А вот от вообще неприехавших в Сочи двух государств – Гвинеи-Биссау и Камеруна, в Санкт-Петербурге эти страны были представлены, причём на уровне президентов.
Во-вторых, понижение статуса до явно незначительного, касается лишь четырёх стран. К ним относятся Гана (министр безопасности), Малави (министр сельского хозяйства), Джибути (министр энергетики) и Кот-д’Ивуара (посол в Германии). Остальное понижение тоже существенное, но все-таки на уровне министров иностранных дел (Того, Габон, Чад и др.)
В-третьих, стоит обратить внимание на разницу между понижением статуса делегаций теми же самыми правительствами, которые были в соответствующих странах Африки в 2019 году и новыми правительствами. С этой точки зрения – большинство понизивших уровень представительства – это иные правительства (Нигерия, Кения, Гвинея). В то же время в ряде случаев такое решение принято теми же правительствами (Экваториальная Гвинея, Мавритания, Мадагаскар).
В-четвёртых, оценка понижения статуса делегаций следует с учетом общей политики соответствующих государств. Так, статус делегации из откровенно прозападных стран вряд ли имеет принципиальное значение. В этом контексте неожиданным является решение стран, имеющих весьма дружественные отношения с Россией, прежде всего Анголы (президент которой, кстати, в советские времена закончил Военно-политическую академию им. Ленина)…
Наконец, в-пятых, ряд государств повысил статус своего представительства по сравнению с Сочи-2019. Это сделали Эритрея и Бурунди.
Таким образом, мы видим, что участие государств Африки во втором саммите «Россия – Африка» имеет множество важных нюансов, совокупность которых даёт совершенно иную картину политического расклада, нежели чёрно-белая картинка западных СМИ… Кстати, в неприезде целого ряда лидеров имеется и позитивная сторона: мы увидели who is who. В том числе среди тех, кто весьма активно мимикрирует под прогрессивных деятелей. Среди неприехавших – не только полностью зависимые от Запада, но и… особо активные в антизападной риторике. В этом отношении наиболее ярким примером стал президент Кении У. Руто. В своих выступлениях он предстаёт активным поборником борьбы с неоколониализмом, однако, когда дело дошло до реального обсуждения этих проблем, он вообще отказался от участия в саммите. Нам неизвестны точные причины отказа У. Руто от участия Кении в саммите «Россия-Африка» (именно неучастия страны, а не отправки вместо себя должностного лица более низкого уровня). Однако нам известен факт приостановки дела против Руто в Международном уголовном суде (МУС). Мало кто помнит об этом, но У. Руто сидел на скамье подсудимых МУС в 2011-2016 годах. Дело против Руто не закрыто, он не был оправдан. А это означает, что процесс может быть возобновлен в любое время… (Кстати, на саммите «Россия-Африка» одну из крупнейших стран представлял человек, отсидевший в тюрьме МУС 10 лет – об этом подробнее в следующей статье.)
Теперь о позитивных итогах саммита. Они очень существенны и можно с полной уверенностью говорить о том, что они полностью компенсировали все негативные аспекты.
Во-первых, была принята Декларация саммита, которая выглядит намного более существенной, нежели декларация Сочинского саммита 2019 года. Основные вопросы декларации 2023 года: создание и основные принципы деятельности механизма диалогового партнерства между Россией и Африкой; сотрудничество в политической, правовой и торгово-экономической сферах; сотрудничество в сфере обеспечения безопасности, научно-техническое, гуманитарное, культурное, спортивное, молодежное и информационное сотрудничество и сотрудничество в сфере образования и здравоохранения; сотрудничество в сфере охраны окружающей среды и климата.
Среди основных тезисов в политической сфере стоит особо выделить следующие:
1. Определение цели сотрудничества между Россией и африканскими государствами: формирование более справедливого, сбалансированного и устойчивого многополярного мироустройства;
2. Координация действий России и стран Африки в ООН, прежде всего в Совете Безопасности ООН. Основной вопрос такой координации: санкции в отношении африканских государств;
3. Совместное противодействие использованию противоправных односторонних инструментов и методов, включая применение принудительных мер в обход Совета Безопасности ООН и их экстерриториальное применение, а также навязыванию подходов, наносящих ущерб, прежде всего тем, кто наиболее уязвим, и подрывающих международную продовольственную и энергетическую безопасность;
4. Совместные действия по завершению процесса деколонизации Африки (в том числе по компенсации нанесенного африканским государствам в результате колониальной политики экономического и гуманитарного ущерба);
5. Совместное противодействие проявлениям неоколониальной политики, имеющей целью подрыв суверенитета государств, лишение их свободы принятия самостоятельных решений, а также разграбление природных богатств.
Во-вторых, был принят План действий на 2023-2026 годы.
В-третьих, были проведены встречи на уровне интеграционных объединений, а таковых присутствовало семь (Африканский союз, Новое партнёрство в интересах развития Африки, Восточноафриканское сообщество, Союз арабского Магриба, Общий рынок Восточной и Южной Африки, Межправительственная организация по развитию, Экономическое сообщество государств Центральной Африки, Экономическое сообщество западноафриканских стран). Кроме того, было принято и руководство Африканского экспортно-импортного банка, который обеспечивает финансирование крупнейших проектов в рамках Зоны свободной торговли в Африке. И, наконец, в-четвёртых, приняты совместные декларации по трём вопросам: предотвращении гонки вооружений в космосе; сотрудничестве в области обеспечения международной информационной безопасности и об укреплении сотрудничества в сфере борьбы с терроризмом.
Особенностью саммита «Россия-Африка» стали отдельные двусторонние встречи. Ничего подобного на саммитах «там, на Западе», африканские лидеры не видели.
Главы африканских государств (в том числе президент Кении У. Руто – крайний слева), «загруженные» в автобусы в Лондоне
А так обеспечивали прибытие на саммит глав африканских государств в Санкт-Петербурге
Как и было обещано, Президент России встретился отдельно со всеми главами государств, прибывшими на саммит. (Кстати, с теми, кто решил прислать представителей «рангом пониже», наши тоже встретились, но на соответствующем уровне.) Ряд встреч представляют особый интерес. Например, встречи с лидерами ряда стран, которые … не были приглашены на недавний саммит «Африка-США».
Один из таких неприглашенных американцами лидеров в Санкт-Петербурге стоял по правую руку от российского главы государства. Однако об этой и других особых встречах Президента РФ во время саммита – также в следующей статье.
Александр Мезяев, по материалам: Фонд стратегической культуры