Реджеп Тайип Эрдоган – «Густав Адольф XXI века»
Как уже неоднократно отмечалось, в том числе на страницах нашего издания, недавние боевые действия в Нагорном Карабахе, так же как и в Сирии и Ливии, знаменовали собой революцию в военном деле – массированное применение ударных, разведывательных БПЛА, а также дронов-камикадзе (барражирующих боеприпасов).
Столь же революционно создание кибероружия, которое уже было опробовано Израилем и США в атаке на иранские ядерные объекты (но при этом не отменяет «проверенных» традиционных методов, о чём вновь напомнило убийство под Тегераном ведущего физика-ядерщика Мохсена Фахризаде).
Революции в военном деле на протяжении тысячелетий двигали социальный прогресс и служили локомотивами геополитических завоеваний.
Известный российский востоковед И. Дьяконов создал теорию военно-технологического детерминизма, в которой каждая фаза исторического развития характеризуется изменениями в военной технологии (1). Схожую схему связи между военной техникой и политическим режимом обосновал французский социолог Доминик Кола (2). Наиболее разработанной из теорий военно-технологического детерминизма является созданная Майклом Робертсом (3) теория «военной революции».
Робертс считает, что на протяжении трех последних тысячелетий произошло несколько военных революций, каждая из которых была началом нового этапа истории. «Это – историческая банальность, – пишет он, – что революции в военной технике обычно приводили к широко разветвленным последствиям. Появление конных воинов (вернее – боевых колесниц – В.П.)… в середине II тыс. до н. э., триумф тяжелой кавалерии, связанный с появлением стремени в IV веке христианской эры, научная революция в вооружениях в наши дни – все эти события признаются большими поворотными пунктами в истории человечества».
Майкл Робертс подробно проанализировал лишь военную революцию середины XVII века. Эта революция была связана с военными инновациями шведского короля Густава II Адольфа. Опираясь на опыт ряда европейских стран, он создал лёгкую артиллерию. В те времена качество литья было плохим, и приходилось делать стенки ствола пушек настолько толстыми, что даже малокалиберные орудия было трудно перевозить по полю боя. Густав Адольф (1611-1632), понял, какие перспективы открывает улучшение качества литья и приступил к разработкам соответствующих технологий. Через десять лет, в 1629 году, в Швеции была создана легкая «полковая пушка», «regementsstycke». «Полковую пушку» могла везти одна лошадь; два-три солдата могли катить ее по полю боя рядом с шеренгами пехоты – и таким образом, пехота получала постоянную огневую поддержку. «Это была фундаментальная инновация», – пишет Робертс.
Каждому полку шведской армии было придано несколько «regementsstycke», и эта военная инновация стала «оружием победы» шведской армии в Тридцатилетней войне.
Тот же Густав Адольф создал и армию, которая могла эффективно использовать «оружие победы». Швеция была небольшой бедной страной. В 1623 году доход королевства составлял 1,6 млн. рейхсталеров. На эти деньги можно было содержать не более 15 тысяч наёмников. Единственный выход из финансовых затруднений состоял во введении всеобщей воинской повинности, что и сделал Густав Адольф. В армию стали призывать одного из десяти военнообязанных мужчин, срок службы был установлен в 20 лет (5).
В 1626–1630 годах Густав Адольф призвал в войска 50 тысяч рекрутов, создав первую в Европе регулярную армию. Содержание постоянной армии требовало огромных затрат. Король провел радикальную налоговую реформу, резко перераспределившую ресурсы в пользу государства. Это позволило дополнить призывные контингенты наёмниками и создать огромную для того времени 80-тысячную армию, вооруженную полковыми пушками и облегчённую мушкетами. Началось победоносное шествие шведов по Европе. В 1630 году шведские войска высадилась в Германии, а год спустя, в битве при Брейтенфельде, шведские пушки расстреляли армию императора Священной Римской империи Фердинанда II. К середине XVII века шведы стали «твердой ногой» в Центральной Европе. Только гибель Густава Адольфа в битве при Лютцене остановила европейскую экспансию победоносной шведской армии.
Шведские военные и социальные инновации были заимствованы в германских княжествах, в империи Габсбургов, в Дании и России, то есть тех странах, которые потерпели поражения от шведов.
Государства же, не сумевшие этого сделать, как например Речь Посполитая, в конечном счете, были обречены на исчезновение. Майкл Робертс пишет, что военная революция Густава Адольфа изменила весь ход европейской истории. Появление регулярных армий потребовало увеличения налогов, создания эффективной налоговой системы и сильного бюрократического аппарата. Появление новой армии, новой бюрократии, новой финансовой системы означали огромное усиление центральной власти и становление режима, который Брайан Даунинг называет «военно-бюрократическим абсолютизмом» (6).
Создать прочную шведскую империю Густаву Адольфу вряд ли бы удалось, даже если бы он не погиб в сражении. Слишком неравны были демографические, финансовые и географические потенциалы Швеции и окружающих ее наций.
Сегодня задачу, аналогичную той, которую ставил перед собой Густав Адольф, решает турецкий «микросултан» Эрдоган. По сравнению с великим шведским королём, у него есть весьма важное преимущество – большая численность населения Турции. Есть и существенный минус – Турция не изобрела собственных военных инноваций, а лишь грамотно воспользовалась изобретениями американских и израильских военных. Сегодня страны Запада наложили эмбарго на импорт в Турцию авиационных и танковых двигателей, что выдвигает перед неоосманами категорический императив – достичь своих геополитических планов в ближней перспективе или проиграть войну на истощение своим конкурентам, в числе которых Россия и ряд стран Европы.
Экспансия турок по всем азимутам своих границ не прекратится в ближайшее время. Пока у них есть преимущество на театрах военных действий за счёт налаженного взаимодействия всех родов войск и эффективного использования своего вундер-ваффе, БПЛА, Турция будет компенсировать свое технологическое отставание успехами на поле боя.
Если Турции удастся в короткий срок наладить свое собственное производство БПЛА и современных танков в рамках сотрудничества с Украиной, то перед Россией и Ираном встанет трудная задача сдерживания самой передовой на сегодняшний день региональной армии ассиметричными методами.
Что происходит со странами, которые не смогли найти ответ на актуальную революцию в военном деле, хорошо известно.
Древний Вавилон пал под ударами ассирийских воинов, вооруженных железными мечами.
Персия рухнула под натиском македонской фаланги.
Арабский халифат был уничтожен монгольскими туменами конных лучников и передовой осадной инженерией ордынцев.
Пропуская несколько исторических периодов, вспомним, как покрытые железной броней французские пароходо-фрегаты уничтожили береговые батареи русского Крыма, а штуцеры англо-французов и тех же турок расстреляли русские армии в середине XIX века.
Перед Россией сегодня стоит выбор – в короткий срок наверстать отставание в военной сфере, проведя необходимые социальные и финансовые реформы, или отступать из всех регионов, где ей сочтёт нужным бросить вызов «победоносная» турецкая армия, подкрепляемая далеко не только «мягкой силой».
Владимир Прохватилов, старший научный сотрудник Академии военных наук
Литература
1. Дьяконов И. М. Пути истории. М. 1994.
2. Кола Д. Политическая социология. М., 2001. С. 196, 202–207.
3. Roberts M. Essays in Swedish History. L., 1967.
4. Roberts M. Gustavus Adolphus. A History of Sweden. Vol. 2. 1625–1632. Ь London, N. Y., Toronto, 1958. P. 232; Нилус А. История материальной части артиллерии. Т. 1. СПб, 1904. С. 142–143.
5. Разин Е. А. История военного искусства. Т. III. СПб, 1994. С. 388, 396. 6. Downing B. The Military Revolution and Political Change. Princeton, 1992.