Перспектива воссоздания прямых связей ЦРУ с запрещённой в России «сетью Хаккани» прорисовывается всё более явственно
В совместном заявлении из 33 пунктов, принятом 6 февраля по итогам четырехдневного визита премьер-министра Пакистана Имран-Хана в Китай, в очередной раз подчёркиваются крепкие узы двустороннего партнёрства. Стороны подтвердили взаимную поддержку по важным для них вопросам. Подтвердив свою поддержку Пакистана в «защите его суверенитета, независимости и безопасности, а также в содействии социально-экономическому развитию и процветанию», в «кашмирском вопросе» Пекин выступил «против любых односторонних действий, которые усложняют ситуацию» (явный намёк на отмену индийскими властями особого статуса Джамму и Кашмира). Со своей стороны, Пакистан подтвердил приверженность политике «единого Китая» поддержав Пекин в его политике «на Тайване, в Южно-Китайском море, Гонконге, Синьцзяне и Тибете».
Как отмечает отставной индийский дипломат и внешнеполитический аналитик М. Бхадркумар, в Пекине сочли необходимым не только заверить власти в Исламабаде в полной поддержке, но и в стремлении и далее укреплять имеющиеся связи, в том числе – через поддержку Китайско-пакистанского экономического коридора (CPEC) – одного их «флагманов» инициативы «Один пояс, один путь» (1). Вместе с тем, акцент на «обеспечение бесперебойной работы завершенных проектов и своевременного завершения строящихся объектов» может свидетельствовать о недовольстве Пекина темпами работ по линии коридора и неспособностью расплачиваться по ранее выданным кредитам.
По мере того, как мир вступает в пору потрясений и преобразований, «китайско-пакистанские отношения приобретают все большее стратегическое значение», заявил Председатель КНР Си Цзиньпин на встрече с главой пакистанского правительства. Отдельный акцент в ходе переговоров был сделан на укрепление сотрудничества в сфере обороны и безопасности, призванное стать «важным фактором мира и стабильности в регионе». Кроме того, выдвинута примечательная инициатива о начале диалога в «треугольнике» Пекин – Исламабад – Кабул, нацеленного в том числе, и на вовлечение Афганистана в инфраструктурные проекты в рамках CPEC. Подчеркнув «необходимость ускорения доставки гуманитарной помощи Афганистану и его народу для предотвращения надвигающегося кризиса», стороны вновь призвали разморозить финансовые активы страны.
Приход к власти в Кабуле лидеров запрещённой в России группировки «Талибан» на фоне поспешного вывода американских войск из Афганистана ещё более усложнил и без того запутанные региональные балансы сил. Несмотря на заведомую несостоятельность связанного с бывшими властями «сопротивления», об «успехах» которого мы больше узнаём из социальных сетей, в стране продолжают действовать радикальные террористические группировки. Среди них – запрещённые в России «Хизб ут-Тахрир» или местные ответвления «Исламского государства», имеющие длительный опыт деструктивной деятельности в качестве геополитического инструмента западных спецслужб.
Острый гуманитарный кризис в Афганистане, усиливаемый сокращением международной помощи и замораживанием зарубежных авуаров Кабула, стали важным фактором давления и манипуляции со стороны Белого Дома. Более того, как утверждает М. Бхадркумар, с отставкой специального представителя США Залмая Халилзада «ЦРУ получило прямой контроль над отношениями Вашингтона с талибами».
Недавние переговоры в Осло между талибами и американцами также стали отражением некоторых корректив в региональной стратегии США (наивно было бы полагать её сворачивание после того, как шасси последнего американского транспортника оторвалось от взлётной полосы кабульского аэропорта). В начале февраля министерство финансов США в одностороннем порядке «скорректировало» режим санкций против запрещённой в России «сети Хаккани», предводитель которой Сиражуддин работает министром внутренних дел «Исламского Эмирата Афганистан». Теперь международные финансовые структуры могут переводить средства талибам, а «донорские» агентства – работать с их радикальным крылом. На фоне возобновления авиасообщения между Кабулом и Дохой Джо Байден вносить Катар в список ключевых союзников вне НАТО, в то время как «газовый эмират» будет отныне управлять воздушной гаванью Кабула. Таким образом, через региональных доверенных лиц Вашингтон формирует инфраструктуру для возможных действий в «сердце Азии» на случай очередной смены геополитических «декораций».
На этом фоне отношения кабульского режима с (до недавнего времени союзным ему) Исламабадом заметно осложнились. Среди причин – отказ талибов признать в качестве официальной государственной границы прочерченную ещё в конце XIX веке «линию Дюранда» и поддержка ими пакистанских «собратьев» («Техрик-и Талибан Пакистан»), с начала текущего года заметно нарастивших террористическую активность. Никуда не делись и противоречия внутри самого движения «Талибан», осложняя перспективы обретения ими международно-признанного статуса.
В экспертной среде имеется мнение, что сегодня нынешние хозяева Афганистана как никогда уязвимы к воздействию со стороны признанных мастеров «большой игры». «Талибан – самая сплоченная организация в Афганистане. В [этой] организации никогда не было значительных расколов. Есть много разногласий и соперничества, за которые их противники ухватываются как за свидетельство того, что талибы разделены, но на практике они никогда не были разделены. ЦРУ потратило 1 миллиард долларов, пытаясь расколоть Талибан, и потерпело неудачу», – признался недавно Барнетт Рубин, бывший сотрудник Госдепартамента, служивший при покойном Ричарде Холбруке в бытность того представителем США по Афганистану и Пакистану. Так это или не вполне – вопрос спорный, однако свидетельствует о неподдельном интересе к вопросу, и уже ближайшее будущее способно преподнести сюрпризы. Открытие «шлюзов» для взаимодействия с «сетью Хаккани» с её тесными связями в Пакистане может свидетельствовать о новом этапе бесконечной афганской «игры». Межфракционное противоборство в стане радикальных исламистов (в частности, в партии «Хизб-и-Ислами») было обусловлено скорее не идеологическими разногласиями, а региональной географией и кланово-племенным происхождением противостоящих сторон. Известно, что Хаккани происходят из пуштунского племени задран (конфедерация калани в провинциях Хост, Пактия и Пактика на юго-востоке Афганистана и отчасти в пакистанском Вазиристане), в то время как политическое руководство талибов (мулла Хасан Ахунд, Мулла Абдул Гани Барадар, мулла Мохаммед Якуб и другие) – преимущественно выходцы из конфедерации абдали (дуррани) из района Кандагара. Подспудное противостояние «кандагарской» и «кветтской» шуры давало о себе знать даже в период советской «интервенции», окрашенной в цвета религиозного джихада и эфемерного единства в противостоянии «неверным». Сегодня же, к примеру, никто не может с уверенностью сказать, в котором из миров находится верховный лидер талибов Амир Хайбатулла Ахундзоза. Отсутствие твёрдой и авторитетной власти объективно способствует «разброду и шатанию» в среде талибов и ослаблению контроля за ними со стороны пакистанской Межведомственной разведывательной службы (ISI) (особенно – после убийства нескольких авторитетов «Кветтской шуры»). Скорее всего, именно этими обстоятельствами отчасти обусловлена и возросшая напряжённость по «линии Дюранда».
…Связи трансграничной «сети Хаккани» и ЦРУ имеют длительную историю. Эта радикальная террористическая группировка была единственной фракцией «моджахедов», которой тогдашний пакистанский лидер генерал Зия-уль-Хак разрешил во времена антисоветского «джихада» 1980-х годов вести дела с эмиссарами Лэнгли напрямую, а не через посредничество ISI. Именно в «надежные руки» Хаккани американские «борцы за свободу» доверили тогда же жизнь и безопасность такого своего ценного агента, как Усам бен Ладен…
Случайно ли, если не упускать из вида этот исторический бэкграунд, вышеупомянутое смягчение американских санкций против людей Хаккани? Идёт ли речь о восстановлении прямых связей, наподобие тех, которые имелись 40 лет назад? И хотя точного ответа нет – в любом случае у соседей по региону есть повод призадуматься. Призрак возможного возвращения США в Афганистан не может не настораживать Китай, Пакистан, Иран, а также государства Центральной Азии и Россию. Соответственно, совместное заявление Пекина и Исламабада отражает твёрдое и последовательное намерение КНР решительно противодействовать любым попыткам использовать афганскую территорию в качестве плацдарма для дестабилизации региона. То же самое касается и государств Центральной Азии, но уже по большей части в связи с «уйгурским вопросом».
Таким образом, очередной раунд «большой игры» по обе стороны от Гиндукуша обещает быть довольно увлекательным, хотя и не всегда видимым стороннему наблюдателю. В любом случае, очевидно одно – те, кто поспешил в сентябре прошлого года возвестить о завершении американского присутствия в Афганистане, мягко говоря, несколько поторопились.
Дмитрий Нефёдов
Примечание
(1) Пока Имран Хан находился в Китае, предположительно белуджские боевики совершили нападение на два крупных военных поста в Белуджистане (где находится южная оконечность CPEC в виде порта Гвадар), в результате чего погибли, по меньшей мере, девять пакистанских солдат.