
По данным Росстата (2016 г.), из 466 тысяч жителей КЧР карачаевцы составляют почти 41 % (194,3 тыс.), русские и русскоязычные – порядка 32% (150 тыс.), черкесы – около 12 % (56,5 тыс.), абазины – 7,8 % (36,9 тыс.), ногайцы – 3,3% (15,7 тыс.). Соответствующие языки признаны государственными языками в республике. Вместе с тем, только за 1996-2011 гг. в. представительство русских уменьшилось на 11,5 % , в то время как карачаевцев, черкесов, абазин и ногайцев увеличилась на 8,8%, 1,9%, 0,8% и 0,2% соответственно.

«ни на политико-правовом, ни на социально-экономическом, ни на ментальном уровне не преодолены источники конфликтогенности в «гибридных» автономиях Юга России, включая Карачаево-Черкесию. Более чем 20-летний опыт неутихающих межэтнических коллизий в этом регионе наглядно показывает: в современной «кавказской» политике федерального центра практически не учитывается ни практический опыт прошедшего века, ни его интеллектуальный задел. Поэтому можно прогнозировать, что процесс административно-территориального обустройства Северного Кавказа далёк от завершения и вряд ли будет завершен в обозримом будущем».Напомним, границы КЧР в 1920-х – 1950-х «переделывались» 4 раза; кроме того, географически преобладающая её часть – «карачаевско-абазинский» регион – был включен в 1944-56 гг. в состав Грузинской ССР (в статусе Клухорского района) в связи с депортацией карачаевцев и частично абазинов с хемшилами. Черкесская же автономная область Ставрополья была в тот период ограничена городом Черкесск и небольшим прилегающим районом. Черкесское же население в 1945-52 годах стало покидать эту территорию из-за опасений потери статуса автономной области. Примерно с 1954 года начался «обратный» процесс, однако к тому времени в поощрялось прибытие в Черкесскую автономию русского и русскоязычного населения, а также ногайцев. В начале 1950-х годов существовал даже проект переселения части ногайцев из компактного региона их проживания на северо-востоке Северного Кавказа и юго-западе Нижнего Поволжья. Однако вскоре от этих планов отказались в связи с репатриацией (1955-59 гг.) карачаевцев и балкарцев из республик Средней Азии.

Карачаевский (Клухорский) район в составе Грузинской ССР (1944-1956 гг.)
Впоследствии Карачаево-Черкесская автономная область была полностью восстановлена в составе Ставрополья; Грузии предписали возвратить ей Карачаевский (Клухорский) район, против чего грузинские власти пытались возражать. Но с тех же пор политика Ставрополя и Черкесска была нацелена, с подачи высшего руководства СССР, на максимальное благоприятствование карачаевцам, что, в свою очередь, способствовало приоритетности социально-экономических программ преимущественно в их районах (объявленных в 1991 году республикой, вышедшей из состава Ставрополья). И эта политическая линия сохранилась до настоящего времени. Некоторые проблемы, обозначенные в вышеупомянутой абазино-черкесской петиции, существовали издавна, на что имеются надёжные исторические свидетельства. Дальнейшее усугубление негативных тенденций вполне может дестабилизировать не только КЧР, но и сопредельные территории – вряд ли случайно авторы некоторых публикаций усматривают возможную связь между событиями в Карачаево-Черкесии и упомянутыми в начале статьи сентябрьскими беспорядками в Кабардино-Балкарии. Даже эпизоды, казалось бы, сугубо криминального свойства, зачастую используются в целях разжигания межнациональной неприязни. Нельзя сказать, что всё это не осознаётся властями республики и структурами гражданского общества. Межнациональный Совет КЧР осудил провокационные публикации в СМИ и Интернете. И всё же представляется, что для поддержания межнациональной стабильности в КЧР недостаточно задействованы экономические факторы, способные в рамках межрайонных отраслевых и межотраслевых проектов, усилить производственную (и соответственно социальную) интеграцию черкесо-абазинских и карачаевских районов республики. В экономической «табели о рангах» КЧР на Карачай традиционно приходится до 80% объема запасов промышленного сырья, почти столько же – гидроэнергетических и курортно-лечебных ресурсов республики. Среди факторов, подпитывающих озабоченность черкесской стороны социально-экономическим и управленческим «перекосами» – ситуация в курортной сфере КЧР. Пока развивается она, согласно объективным причинам и известным курортным возможностям этого края, почти исключительно в Карачае. Потенциал соответствующей сфера в Черкесии, представленная крупными запасами минеральных и лечебных грязей, а также рекреационными возможностями района Кубанского водохранилища и низовья Кубани, раскрыт ещё далеко не полностью. Прежде всего, для черкесских районов республики, целесообразно восстановить пассажирский железнодорожный маршрут Черкесск-Зеленчук (и далее по маршруту основная Транскавказская магистраль – Москва), отмененный ещё в конце 1970-х годах. Возможно, загрузка этого маршрута окупится не сразу, однако из зарубежной практики известно, что социальная и политическая роль железнодорожного сообщения вовсе не исчерпывается сугубо перевозочной рентабельностью.