Иранские власти объявили о повышении цен на топливо впервые с 2019 года на фоне экономических трудностей и экологических проблем (например, вокруг столицы из-за долгой засухи в водохранилищах осталось от нормы 10% воды). На субсидирование низких цен на бензин в стране тратится до 60 млрд долларов в год.
Новая система дифференцированного ценообразования, вступившая в силу в полночь 13 декабря, предусматривает, что автомобилисты будут платить 15.000 риалов за литр за первые 60 литров, потреблённых в месяц; 30.000 риалов за литр за следующие 100 литров и 50.000 риалов за литр за всё, что превышает этот показатель. Даже после повышения самый дорогой бензин в Иране будет несоизмеримо дешевле, нежели в Америке или в России.
Между тем, внимание исследователей ANBOUND, независимого аналитического центра с китайской и малазийской пропиской, привлекла одна анонсированная иранскими властями реформа, а именно валютная.
В частности, речь идёт о деноминации валюты (решено убрать четыре нуля) нынешнего риала с введением новой единицы под названием томан при официальном обменном курсе в 1 новый томан за 10 000 старых риалов.
План предусматривает двухлетний подготовительный период, за которым последует трёхлетний этап, в течение которого старая и новая валюты будут находиться в обращении одновременно. Реформа направлена на решение проблемы громоздких повседневных операций, вызванных гиперинфляцией, когда цифры становятся неудобоваримыми, а расчёты – всё более обременительными.
На первый взгляд может показаться, что это чисто техническая корректировка, и правительство заявило, что реформа не изменит реальную стоимость валюты. Однако эта мера свидетельствует о том, что экономика Ирана находится в глубоком структурном кризисе. Когда стране приходится деноминировать свою валюту в соотношении 10 000 к 1, это часто означает, что её покупательная способность находится на грани краха. Без решения основных экономических проблем простое изменение номинала не сможет кардинально изменить траекторию стремительного роста инфляции.
Тот факт, что Иран прибегнул к столь радикальным денежно-кредитным реформам, во многом объясняется почти полным обесцениванием риала. Власти страны уже давно борются с высокой инфляцией, а курс риала на чёрном рынке остаётся стабильно низким. Обычные транзакции часто обходятся в миллионы или даже сотни миллионов риалов, так что покупка одной бутылки воды может стоить десятки тысяч риалов. Это не только увеличивает риски, связанные с хранением больших сумм наличных и ошибками в расчётах, но и свидетельствует о нарушении основных функций валюты.
Столь неоднозначная ситуация сложилась не в одночасье. После одностороннего выхода администрации Трампа в 2018 году из ядерной сделки с последующим усилением санкционного давления, экспорт нефти из Ирана, на который приходится около 50 % его валютных поступлений, сильно просел. Поскольку валютные резервы быстро сокращались, правительство вынуждено печатать деньги в центральном банке, чтобы поддерживать экономику, что привело к порочному кругу денежной экспансии и росту цен.
Однако простое удаление нулей из номинала иранской валюты не поможет справиться с прогрессирующей инфляцией. Как отметил депутат меджлиса Хосейн Самсами, «престиж национальной валюты не восстановится, если убрать четыре нуля. Этого можно добиться, только укрепив реальную стоимость валюты». История показывает, что без структурной поддержки такие реформы часто заканчиваются провалом. Например, Венесуэла несколько раз сокращала количество нулей в своей валюте в 2008 и 2018 годах, но постоянный дефицит бюджета и чрезмерное печатание денег в конечном счёте привели к возгонке инфляции. В отличие от Венесуэлы, Турция успешно убрала шесть нулей в 2005 году, поскольку провела реформу, следуя финансовой дисциплине и получила выгоду от стабильных связей с Западом, утверждают авторы. Ситуация в Иране гораздо более нестабильная: налоговые поступления в бюджет упали ниже 2,5% ВВП, а сохраняющийся бюджетный дефицит вынуждает центральный банк печатать деньги. В таких условиях новая валюта, скорее всего, повторит судьбу старой.
На взгляд авторов исследования, экономические проблемы Ирана кроются в его уникальной структуре власти и модели монополизации ресурсов – тех самых факторах, которые также ограничивают эффективность любой валютной реформы. В соответствии с системой велаят э-факих, религиозная власть преобладает над гражданской. Такие влиятельные группы, как религиозные фонды, в частности Фонд помощи имени имама Хомейни, и Корпус стражей исламской революции (КСИР), контролируют ключевые отрасли, в том числе энергетику и финансы. Вместе они составляют более 50% ВВП, но при этом освобождены от налогов и государственного контроля. Стремясь защитить свои интересы, эти группы долгое время сопротивлялись либерализации рынка и усилению конкуренции. По некоторым данным, они препятствовали выходу турецких телекоммуникационных компаний на иранский рынок. Монополии ведут к концентрации богатства, из-за чего обычные граждане не могут получать выгоду от доходов страны от продажи нефти. Тем временем налоговая база усыхает, лишая государство эффективных фискальных инструментов. На этом фоне валютная реформа представляет собой не более чем косметическое устранение поверхностных симптомов и вряд ли поможет решить более глубокие проблемы, связанные с имущественным неравенством и структурными искажениями.
Внешние санкции и геополитическая изоляция Ирана ещё больше сузили пространство для значимых реформ. Из-за ограничений США на экспорт нефти и работу финансовой системы стране крайне сложно зарабатывать иностранную валюту за счёт обычной торговли, поэтому она вынуждена прибегать к контрабанде нефти. Хотя Иран попытался уменьшить свою зависимость от доллара США, вступив в блок БРИКС и продвигая расчёты в местной валюте с использованием юаня и рубля, международный авторитет новой валюты страны остаётся близким к нулю. Ещё большую тревогу вызывает продолжающаяся жёсткая внешняя политика Ирана. Его отказ вести переговоры с Западом и поддержка региональных марионеточных сил делают маловероятным снятие санкций в ближайшее время. Без дипломатического прорыва дефицит товаров и волатильность обменных курсов на чёрном рынке будут и дальше подрывать стабильность новой валюты.
Вероятная валютная реформа также сопряжён с определёнными рисками. Несмотря на то, что законопроект предусматривает двухлетний период подготовки и трёхлетний этап, в течение которого обе валюты будут находиться в обращении одновременно, чтобы смягчить последствия, это может привести к путанице в ценообразовании и спекулятивному поведению. Компании могут использовать двойную систему для повышения цен, а при конвертации единиц измерения в контрактах могут возникать споры. Общественное беспокойство по поводу предполагаемой «потери богатства», когда вклад в миллион риалов превращается в несколько сотен в новой валюте, может спровоцировать волну покупок долларов или золота. Подобная краткосрочная волатильность наблюдалась во время валютной реформы в Турции в 2005 году, но экономика Ирана гораздо менее устойчива, а общество менее терпимо к потрясениям. В таких условиях даже незначительные ошибки в работе могут привести к серьёзным сбоям.
Основная тяжесть расходов, связанных с реформой, ляжет на плечи простых граждан. Минимальная стоимость жизни оценивается в 500 долларов США, в то время как зарплата многих иранцев составляет всего 136 долларов США, из-за чего семьи и до реформы испытывали огромные финансовые трудности. После изменения денежной единицы процесс привязки зарплат и цен к новой валюте может привести к увеличению разрыва в уровне благосостояния. Богатые могут хеджировать риски, владея иностранной валютой, золотом и другими активами, в то время как бедные полагаются исключительно на заработную плату и столкнутся с двойным давлением: ростом цен на продукты питания и снижением доходов в переходный период. Более того, реальная стоимость сбережений людей уже снизилась из-за инфляции. Реформа может ещё больше подорвать доверие населения к валютной системе и ускорить долларизацию экономики.
В истории страны деноминация валюты часто сигнализирует о надвигающемся политическом или экономическом кризисе. Обвал немецкой марки в 1920-х годах и реформа фиатной валюты в Китае в 1940-х сопровождались социальными волнениями. Совсем недавно неоднократные попытки Зимбабве убрать нули из своей валюты провалились, что, в конечном счёте, вынудило страну отказаться от собственных денег. Эти случаи демонстрируют чёткую закономерность: когда денежно-кредитная реформа проводится без структурных изменений, она не только не восстанавливает доверие, но и может привести к стремительному росту инфляции. Нынешнее затруднительное положение Ирана во многом напоминает эти исторические прецеденты. Правительство утратило эффективный контроль над экономикой, привилегированные группы продолжают извлекать выгоду, а условия жизни населения в целом ухудшаются. Следовательно, может ли иранский режим провести структурную реформу? Ответ отрицательный.
Политика так называемой «экономики сопротивления» верховного лидера ИРИ Али Хаменеи, по сути, направлена на укрепление самодостаточности для противодействия санкциям, но на практике она стала предлогом для фондов и КСИР по расширению монополий. Религиозная и военная элита жестко контролирует экономическую жизнь страны, оставляя мало места для реформ со стороны гражданского правительства. Даже если бы внутри страны раздавались призывы к либерализации рынка, заинтересованные группы неизбежно заблокировали бы их. Борьба за политическую преемственность после смерти Хаменеи может ещё больше углубить внутренние разногласия, а жёсткая система практически не оставляет шансов на реальные перемены. При нынешнем положении дел валютная реформа в Иране выглядит скорее как отчаянная попытка исправить ситуацию, чем как начало экономического возрождения. Когда страна прибегает исключительно к деноминации своей валюты для борьбы с инфляцией, это свидетельствует о крахе её системы управления. Без ужесточения финансовой дисциплины, устранения укоренившихся монополий и улучшения международных отношений судьба нового риала, скорее всего, будет такой же, как и у старого. Если Иран не сможет справиться со своими глубоко укоренившимися структурными проблемами, эта техническая валютная реформа может привести к дальнейшему упадку национальной экономики, а в конечном счёте пострадают простые иранцы, и без того обременённые инфляцией.
Валютная реформа в Иране – это, по сути, техническое решение, устраняющее симптомы, но не первопричины, делают вывод аналитики ANBOUND. Основные проблемы страны связаны с жёсткой экономической структурой, укоренившимися монополиями и продолжающимися внешними санкциями. Простое сокращение количества нулей в валюте может временно облегчить повседневные операции, но не устранит глубоко укоренившееся инфляционное давление. Если Иран не проведёт реформы в сфере распределения власти, не снизит зависимость от нефти и не реструктурирует свои международные отношения, новая валюта, скорее всего, повторит судьбу старого риала. В этом контексте реформа служит скорее зеркалом, отражающим неразрешимый кризис управления, лежащий в основе политической экономики Ирана, в то время как богатство и доверие простых граждан становятся жертвами системы, попавшей в ловушку собственной инерции.
Станислав Котёлкин