Пекин – как альтернатива региональному доминированию США
Наиболее значимым событием ближневосточного турне министра иностранных дел Китайской Народной Республики Ван И стало подписание 27 марта в Тегеране Соглашения о стратегическом партнёрстве с Исламской Республикой Иран сроком на 25 лет. Помимо переговоров с иранским коллегой Мохаммадом Джавадом Зарифом, глава китайской дипломатии обсудил укрепление всестороннего сотрудничества с президентом страны Хасаном Роухани.
Ван И – наиболее высокопоставленный китайский представитель, посетивший Иран со времени официального визита в эту страну председателя КНР Си Цзиньпина в 2016 году, напоминает Global Times. Его поездке по региону предшествовала скандальная встреча с Этнони Блинекном в Анкоридже и переговоры с Сергеем Лавровым в Гуйлине. Надо заметить, что публичная риторика переговоров в Гуйлине и Тегеране была выдержана в сходном стиле отстаивания национального суверенитета, неприятия западной практики вмешательства во внутренние дела под предлогом «защиты прав человека», национальных меньшинств и т.д.
Как отметил М. Зариф, подписанный документ включает в себя вопросы политического, экономического и стратегического характера. Хотя его содержание полностью не раскрывается, можно предположить, что речь идёт о китайских инвестициях в инфраструктурный, промышленный, экономический и нефтехимический секторы Ирана общим объемом до 400 млрд. долларов. Немаловажно, что расчёты между двумя странами будут производиться в юанях (включая его цифровой аналог) будучи свободными от американской банковско-финансовой «дубины». Скорее всего, китайские предприниматели получат на иранском рынке заметные преференции. Сообщается, что в начале июля 2020 г. рахбар Али Хаменеи согласился включить в соглашение некоторые новые военные элементы, предложенные руководством Корпуса стражей исламской революции и спецслужбами. Таким образом, «сделка» с Пекином также укрепит военное, разведывательное и антитеррористическое сотрудничество и существенно свяжет Иран с китайской инициативой «Один пояс – один путь» как инструментом глобального влияния. При этом, угрозы стабильным морским поставкам в Поднебесную иранских энергоресурсов предполагают комплексные мероприятия в сфере безопасности, в том числе – с участием России.
«Документ направлен на развитие научных связей, а также является дорожной картой продвижения всестороннего сотрудничества в оборонной, культурной, политической и экономической сферах между двумя азиатскими государствами с богатой цивилизацией»,
– отметил глава иранской дипломатии.
Являясь ключевой страной в рамках инициативы Пекина «Один Пояс – Один путь» и одним из основных экспортеров нефти в Китай, Иран серьёзно пострадал от западных санкций, осложнённых пандемией коронавируса, а потому он стремится укрепить сотрудничество с Пекином. «Мы верим, что Китай будет решительно защищать международную справедливость, выступать против одностороннего и запугивающего поведения и работать над политическим и дипломатическим урегулированием иранской ядерной проблемы», – заявил посол Ирана в Пекине Мохаммад Кешаварзаде. В Иране всегда высоко ценили важную роль Китая в поддержании «СВПД» и готовы поддерживать тесные связи далее на основе многосторонних, а не односторонних подходов, защищая свои законные права и интересы.
Согласно данным Refinitiv Oil Research, в марте 2021 года Китай приобрёл у Ирана 3,75 млн. тонн нефти, что отражает наблюдаемую с начала года тенденцию наращивания поставок, по объему которых Иран занял третье место после Саудовской Аравии и России. Китайских покупателей привлекают низкие цены на «чёрное золото», предлагаемое со скидкой 4-6 долларов за баррель по отношению к ICE Brent. «Недавний скачок в экспорте сырой нефти из Ирана в Китай способствует ослаблению рынка, подрывая усилия ОПЕК+ по ограничению предложения» и способствуя падению цен, беспокоятся эксперты Rystad Energy. До сих пор Пекин избегал вступать в партнерские отношения с Тегераном до такой степени, чтобы это могло поставить под сомнение торгово-экономические связи с враждебной Ирану Саудовской Аравией и её региональными союзниками. На момент подписания в 2015 году Совместного всеобъемлющего плана действия Китай уже был главным экономическим партнером Ирана наравне с ЕС, пишет корреспондент ТАСС в Тегеране Никита Смагин: «Идея Тегерана заключалась в том, чтобы после снятия санкций примерно в равной степени привлекать европейские и китайские инвестиции. Таким образом, можно было бы балансировать – избегать чрезмерной зависимости от одной из сторон».
Однако выходом из «иранской ядерной сделки» Дональд Трамп выбросил этот план в мусорный ящик, и европейские компании стали массово покидать Иран. Санкционная политика Вашингтона привела также и к (хотя и не столь резкому) падению китайско-иранской торговли, объемы которой превысили в 2016 году 31 млрд. долл. Так, в 2020 году её объём не дотянул до 15 млрд. долл., обвалившись по отношению к предыдущему году более чем на треть. Кроме того, Китай реализует некоторые программы в сфере безопасности с Израилем.
В интервью Al Arabiya Ван И выступил с рядом инициатив по обеспечению региональной стабильности и безопасности на Ближнем Востоке, отметив, что избавление от геополитической конкуренции между великими державами является фундаментальным способом положить конец хаосу. В части решения «иранской ядерной проблемы» он предложил Вашингтону ослабить антииранские санкции, затрагивающие, помимо прочего, интересы третьих сторон. В свою очередь, Тегеран мог бы возобновить выполнение своих обязательств в рамках так называемой «ядерной сделки» (выброшенной в мусорную корзину администрацией Трампа – прим. авт.). Периодически обсуждаемую идею создания на Ближнем Востоке зоны, свободной от ядерного и другого оружия массового уничтожения также, по-видимому, рано сбрасывать со счетов.
Пресс-секретарь МИД КНР Хуа Чуньин отметил позитивные ожидания ближневосточных государств, связанные с возросшей ролью Китая в региональных делах. А вот господин Байден не преминул выразить обеспокоенность «зарождающимся партнерством между Пекином и Тегераном», испытывая это чувство «на протяжении [многих] лет».
«Беспокойство Байдена абсолютно справедливо. Расцвет стратегического сотрудничества на востоке ускоряет закат США», – не преминул ответить спотыкающемуся Джо секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана Али Шамхани. Как отмечает Н. Смагин,
«…очевидна в принципе возрастающая роль Китая на процессы на Ближнем Востоке, что происходит в тот момент, когда США снижают свое присутствие в регионе, а у их традиционных союзников появляются сомнения в будущем военных связей с американской стороной… КНР получает гарантию на случай серьезного обострения с США. Если страны Персидского залива будут вынуждены выбирать между Пекином и Вашингтоном, Иран останется надежным партнером и поставщиком энергоресурсов для Китая».
Отсутствие официально опубликованного полного текста соглашения породило в «персидской» части интернета волну слухов и предположений относительно возможных его «секретных статей», включая возможную передачу китайцам некоторых островов в Персидском Заливе (в частности, Киш) или даже строительство на иранском побережье военно-морской базы КНР. Нашлись и те, кто поспешил к зданию меджлиса с протестом против так называемой «продажи родины» – впрочем, таких «патриотов» набралось не более нескольких десятков.
Несмотря на официальные опровержения, не приходится сомневаться, что «хозяева дискурса» в социальных сетях будут и впредь стремиться направить эмоции пользователей в выгодном для них направлении. Помимо вышеупомянутого, к примеру, вбрасываются странноватые аналогии с Гюлистанским и Туркманчайским договорами, подписанными подстрекавшейся англичанами шахской Персией с Российской империей после нескольких войн в первой трети XIX века. В любом случае, давление на Иран со стороны Запада и его региональных сателлитов по широкому кругу вопросов региональной безопасности, начиная от Сирии и заканчивая Хузестаном и Белуджистаном, продолжится «по нарастающей».
Соответственно, избавление от свойственных части иранских элит прозападных иллюзий, развитие и укрепление контактов с Китаем, Россией (в том числе в рамках Евразийского Экономического Союза), с другими незападными странами – безальтернативный путь национального суверенитета и экономического развития.
Дмитрий Нефёдов