Мирные предложения Индонезии по урегулированию российско-украинского вооружённого конфликта, с охотой подхваченные некоторыми медийными персонами в Москве, во многом созвучны недавним 12-ти пунктам Китайской Народной Республики, вокруг которых в своё время также немало судачили, но теперь несколько подзабыли. В связи с этим, не исключено, что Пекин, пользуясь весьма дружественными взаимоотношениями с нынешней Джакартой, при помощи крупнейшей мусульманской страны Юго-Восточной Азии, решил вновь продвинуть свои мирные предложения.
Напомним, 3 июня на проводимой «Международным институтом стратегических исследований» международной конференции по безопасности «Диалог Шангри-Ла» в Сингапуре министр обороны Индонезии Прабово Субианто призвал к созданию демилитаризованной зоны и проведению референдума под эгидой ООН: «Я предлагаю, чтобы “Диалог Шангри-Ла” нашёл способ… добровольного заявления, призывающего как Украину, так и Россию немедленно начать переговоры о мире». Среди элементов мирного плана по-индонезийски – прекращение огня «на нынешних позициях обеих конфликтующих сторон», а также создание демилитаризованной зоны путем отвода военных обеих сторон на 15 километров от передовых позиций. По мнению Субианто, демилитаризованная зона должна перейти под наблюдение миротворческих сил ООН. Кроме того, индонезийская сторона убеждена в необходимости проведения очередного референдума, «чтобы объективно выяснить волю большинства жителей различных спорных территорий». В 2022 году президент председательствовавшей тогда в «Большой двадцатке» Индонезии Джоко Видодо побывал в Москве и в Киеве в попытке выступить посредником между сторонами.
Немаловажно, что об индонезийском проекте стало известно практически одновременно с подготовкой нового раунда переговоров этой страны с РФ-ЕАЭС по созданию зоны свободной торговли. Можно предположить, что в Джакарте и Пекине полагают, что заинтересованность Москвы и партнёров по Евразийскому Союзу в формировании такой зоне будет способствовать принятию Москвой индонезийского проекта.
Однако едва ли индонезийские предложения приемлемы не только для российской стороны.
Во-первых, несложно понять, что «корейский» вариант урегулирования (1953 год) – через демаркационную «параллель» (линию) отнюдь не гарантирует нейтрального статуса Киева и бессрочную бесконфликтность российско-украинских отношений в условиях гипотетического нового статус-кво. В частности, взаимные ракетно-артиллерийские обстрелы и удары по глубоким тылам противоборствующей стороны будут постоянно провоцировать риски очередной эскалации, особенно на фоне периодических слухов о прямой интервенции на территорию бывшей Украинской ССР воинских и иных формирований государств – участников НАТО.
После окончания в 1953 г. активных боевых действий в ходе «Корейской войны» американские войска на юге полуострова не только остались, но и были увеличены на 20 % в численности. Кроме того, отсутствуют официальные подтверждения (в том числе в рамках ООН) удаления из Южной Кореи ядерного оружия США. К югу от 38-й параллели сохраняется свыше 10 американских военных баз, обладающих де-факто экстерриториальным статусом. Советские же войска были выведены из Северной Кореи в 1947-49 годах, китайские – в 1956-58 гг., однако поддержка Пекином Пхеньяном, наряду с собственными военными возможностями Северной Кореи позволяют поддерживать в этой части мира хрупкий баланс.
Во-вторых, ввод ООН-овских миротворцев на гипотетическую разделительную линию тем более политически неприемлем как для Москвы, так и для Киева, декларирующего конечной целью военных действий выход на границы бывшей Украинской ССР 1991 года. Не менее гипотетический отвод сил противоборствующих сторон на 10-15 километров от нынешней линии их соприкосновения, фактически означает косвенное оспаривание статуса новых российских регионов – Донецкой и Луганской народных республик, Запорожской, Херсонской областей. Соответственно, неприемлемо для Москвы и Киева подхваченное в одном из телевизионных эфиров Маргаритой Симонян предложение о референдуме на этих территориях, да ещё и под неким международным контролем.
Невозможно не заметить и игнорирования как Пекином, так и Джакартой отстаиваемого Москвой тезиса о нейтральном статусе Украины. При этом у самой Индонезии накоплен немалый опыт конфликтов с соседями, зарубежное посредничество в деле урегулирования которых Джакартой последовательно отвергалось.
В 1962-63 гг. Индонезия, поддерживаемая СССР и КНР, добилась военными средствами ликвидации голландского суверенитета в Западном Ириане (западный регион Папуа-Новой Гвинеи). Посредничество Австралии, Новой Зеландии и Франции в Джакарте отринули. Тем не менее, в этом регионе поныне действуют партизаны-сепаратисты, ООН периодически фиксирует нарушения властями прав коренных местных жителей.
Далее, в 1963-65 гг. индонезийские войска попытались захватить бывшие британские территории на северном Борнео (Саравак и Сабах), вошедшие в Федерацию Малайзия, и британский до 1984 г. Бруней (между Сараваком и Сабахом). Эти планы были поддержаны Пекином, в то время как предложения Таиланда, Камбоджи и Южного Вьетнама о посредничестве сторонами конфликта оказались не востребованы. Однако угроза военных мер со стороны Великобритании, Австралии, США и Филиппин в конечном итоге вынудила Джакарту отказаться от претензии на эти территории. Окончательно конфликт удалось урегулировать в начале 1966 г. с помощью ООН.
Наконец в 1976-1998 г. Индонезия оккупировала бывшие «португальские» районы Восточного Тимора (район Дили и округ Окуси – 65% территории), хотя на основе тамошнего референдума в 1975 г. эти районы были провозглашены независимой республикой, за что высказались свыше 90% жителей региона – участников проведённого там референдума. В ходе более 20-летней оккупации погибли и пропали без вести до четверти восточно-тиморцев. Посредничество Португалии, Австралии и Новой Зеландии в Джакарте отвергала. Под давлением всех соседних стран, КНР и ООН индонезийские власти в конце 1998 г. согласилась прекратить оккупацию этих районов, и в следующем году независимость Республики Восточный Тимор была провозглашена повторно. К слову, случай Восточного Тимора на ранних этапах консультаций по урегулированию нагорно-карабахского конфликта в 1990-х годах рассматривался как один из модельных вариантов.
Столь специфический опыт делает индонезийские мирные планы по Украине несколько зыбкими, в то время как дипломатические усилия можно было бы направить куда-нибудь поближе к собственным границам, где проблем и противоречий по-прежнему хоть отбавляй…
Алексей Балиев