12 июня Украина получила статус члена Программы расширенных возможностей НАТО (Enhanced Opportunities Partner – EOP).
На официальном сайте НАТО сообщается:
«Как партнер НАТО Украина предоставила войска для операций союзников, в том числе в Афганистане и Косово, а также для Сил реагирования НАТО и учений НАТО. Союзники высоко ценят этот значительный вклад, который демонстрирует приверженность Украины евроатлантической безопасности.
Являясь партнером по расширенным возможностям, Украина получит выгоду от специально разработанных возможностей для поддержки такого вклада. Это включает в себя расширенный доступ к программам и упражнениям по взаимодействию, а также более широкий обмен информацией, включая обмен опытом».
«Это решение признает значительный вклад Украины в миссии НАТО и демонстрирует неизменную приверженность Североатлантического союза своим партнерствам, несмотря на пандемию COVID-19», – сказала официальный представитель НАТО Оана Лунгеску.
В настоящее время Украина является одним из шести партнеров по расширенным возможностям наряду с Австралией, Финляндией, Грузией, Иорданией и Швецией. Каждый из партнёров имеет индивидуальные отношения с НАТО, основанные на областях, представляющих взаимный интерес.
Статус Украины как партнера по расширенным возможностям не предопределяет никаких решений относительно членства в альянсе. Союзники по НАТО продолжают «поощрять и поддерживать Украину в ее усилиях по проведению реформ, в том числе в сфере безопасности и обороны, в отношении гражданского контроля и демократического надзора, а также в борьбе с коррупцией».
Программу расширенных возможностей (EOP) НАТО запустило в 2014 году с целью усилить оперативную совместимость войск стран – участниц EOP с силами НАТО. Чем выше эта совместимость, тем проще и эффективнее участие таких государств в миссиях и операциях альянса.
Отмечается, что каждый из членов партнерства расширенных возможностей приносит существенную пользу НАТО. Так, приграничная с Сирией Иордания важна как партнер Альянса в том, что кроется под эвфемизмом «борьба с терроризмом на Ближнем Востоке». А обмен разведданными с Австралией необходим Альянсу для понимания ситуации и действий Китая.
Министр иностранных дел Украины Дмитрий Кулеба в интервью Deutsche Welle привёл примеры того, что статус партнера расширенных возможностей даст Украине. Кулеба отметил, что некоторые учения НАТО открыты лишь для стран-членов и участников EOP. Еще одно преимущество – более углубленный и быстрый обмен разведывательными данными между Альянсом и особыми партнерами.
В Офисе вице-премьера правительства Украины по вопросам европейской и евроатлантической интеграции пояснили, что статус EOP «открывает широкие возможности секторальной взаимосовместимости с НАТО в сферах логистики, связи, управления войсками». В офисе также сообщили, что «в результате членства в программе Украина сможет участвовать в планировании операций НАТО, получит допуск ко всем учениям НАТО, доступ к передовому опыту и приоритетной сертификации сил и средств».
Deutsche Welle, между тем, отмечает, что Украина и так тесно сотрудничает с НАТО, а новый статус имеет больше не практическую пользу, а символическое значение. Представители Киева встречаются с коллегами из стран-членов альянса в рамках комиссии НАТО-Украина. Несмотря на то, что Венгрия более двух лет блокирует заседания комиссии на уровне политиков, на уровне послов эти встречи проходят регулярно. В 2008 году альянс решил не предоставлять Киеву план действий по членству (ПДЧ), учредив вместо этого годовую национальную программу, которая является дорожной картой реформирования Украины на пути интеграции в НАТО.
По словам военного аналитика Джейми Ши, который работал в штаб-квартире Альянса, Украина и без EOP может попросить НАТО о дополнительных возможностях, например для усиления оперативной совместимости ее вооруженных сил с войсками НАТО. Ши назвал партнерство расширенных возможностей своеобразным «клубом избранных» для НАТО, пребывание в котором несет определенный престиж.
Эксперт Германского фонда Маршалла Бруно Лете считает, что «следующий логический шаг после статуса EOP – это членство. Можно сказать, что это партнерство – зал ожидания для членства».
Однако в самом Альянсе на этот счёт позиция иная. В Альянсе отмечают, что статус Украины как партнера по расширенным возможностям не предопределяет никаких решений относительно членства в НАТО.
Бруно Лете предполагает, что желание президента Франции Эмманюэля Макрона сблизиться с Россией может стать причиной для Парижа препятствовать дальнейшему углублению отношений Украины и НАТО. Напомним, в 2008 году именно Франция и Германия предотвратили предоставление Украине ПДЧ.
Что может означать для России постепенное втягивание Украины в военные проекты НАТО? Прежде всего – рост возможностей нашего западного соседа на ТВД Донбасса. В начале февраля 2020 года министр обороны Украины Андрей Загороднюк в интервью изданию KyivPost сообщил, что в городах Мариуполь (Донецкая область) и Северодонецк (Луганская область) будут построены две военные базы по стандартам НАТО. «Поскольку некоторые наши бригады по-прежнему находятся в ужасных условиях, мы планируем построить несколько хороших инфраструктурных объектов – чтобы все видели, что у нас также могут быть базы, соответствующие стандартам НАТО», – сказал министр.
По словам Загороднюка, также планируется полностью отремонтировать и оборудовать помещениями для тренировок и проживания военный учебный лагерь на полигоне Широкий Лан в Николаевской области.
Глава агентства геополитической разведки STRATFOR Джордж Фридман в 2014 году опубликовал статью под названием «Американская стратегия после Украины: от Эстонии до Азербайджана», где среди других тезисов особо ярко звучал тот, который определял военную стратегию США против России. Главной задачей США на ближайший период Фридман назвал перемещение военных баз непосредственно к российским границам в нескольких точках как единственно возможное условие для развёртывания полноценной военной кампании против России.
Фридман признает, что прямая военная интервенция США на Украине невозможна: «Во-первых, Украина – это большая страна, и у США не хватит сил, необходимых для ее защиты. Во-вторых, отправка таких сил потребует наличия системы обеспечения и снабжения, которой нет, и на создание которой уйдет много времени. И наконец, такая интервенция немыслима без сильной системы альянсов, охватывающей весь Запад и черноморский периметр. США способны обеспечить экономическую и политическую поддержку, но Украина не в состоянии создать противовес России, а Соединенные Штаты не могут вести курс на эскалацию вплоть до применения своих вооруженных сил. Украина – это поле битвы, на котором у России есть преимущества, а в такой ситуации возможно поражение США».
Ключевые слова в этой цитате: необходимость создания системы обеспечения и снабжения, которой на момент написания статьи не было, так как НАТО «создавался для ведения холодной войны на рубеже, который намного западнее нынешней линии противостояния».
Итак, глава агентства STRATFOR, которое называют «теневым ЦРУ» признаёт Украину линией противостояния США и России и открыто призывает соответствующую военную инфраструктуру, чтобы иметь возможность вести боевые действия на этой линии.
Фридман также пишет, что страны, расположенные по периметру российских границ, «нуждаются в современной военной технике и оружии, особенно в средствах ПВО, противотанковых системах и в мобильной пехоте. В каждом случае готовность США предоставить такое оружие – за деньги, в счёт кредита или иным способом в соответствии со складывающейся обстановкой – будет укреплять проамериканские политические силы в этих странах».
Что изменилось в стратегии США со времени написания статьи Фридмана? Основными угрозами официально обозначены Россия и Китай, и военно-промышленный комплекс Америки переходит к разработке современного оружия, пригодного для ведения военных действий против этих стран.
Основной ударной силой для противостояния с РФ и КНР, как ни парадоксально, признаны танки и артиллерия.
«Артиллерийское подразделение армии, которым пренебрегали более 20 лет охоты на партизан, возрождается как ударное оружие дальнего действия для мультидоменной войны против России и Китая», – пишет американский военный портал Breaking Defense.
Один из руководителей Пентагоновского Futures & Concepts Center генерал-лейтенант Эрик Уэсли отметил, что, несмотря на важность кибероружия, «как только начинается стрельба – и даже раньше, когда вы пытаетесь удержать другую сторону от стрельбы вообще – вам все еще нужна старомодная огневая мощь с учетом реалий XXI века».
«В течение трех десятилетий, прошедших между окончанием холодной войны и появлением новых угроз со стороны России и Китая, армия США пренебрегала своей артиллерией», – пишет издание. В 2002 году армия фактически распустила артиллерийские бригады в своих дивизиях и побатальонно рассредоточила их по бронетанковым и пехотным бригадам. Затем, в Афганистане и Ираке, огневая мощь США была настолько подавляющей, а авиационная поддержка была настолько легко доступна, даже для небольших патрулей, что артиллерийским подразделениям редко удавалось стрелять из своих орудий, даже на тренировках, и их регулярно нацеливали на другие задачи. К 2008 году три полковника артиллерии написали в соавторстве доклад, в котором их служба называлась «ходьба по мертвой ветке» (dead branch walking).
«Но в случае военного конфликта с Россией и Китаем для стрельбы по российским или китайским вооруженным силам требуется дальнобойная артиллерия» (long range fire), – подчеркивает генерал Уэсли.
Между тем, в последние десятилетия российские и китайские гаубицы… стали превосходить не только по численности, но и по своим возможностям «своих стареющих американских коллег». Это привело к тому, что в октябре 2017 года, армия США официально сделала Long-Range Precision Fires приоритетом модернизации № 1.
Сейчас в армии США срочно разрабатываются новые артиллерийские системы: от ракетных прецизионных снарядов с дальностью стрельбы 40 миль до тактических ракет 300 с лишним миль и гиперзвукового оружия, которое может пролетать тысячи миль со скоростью более 10М.
Генерал Уэсли указал даже характеристики европейского ТВД, на котором возможен гипотетический военный конфликт с Россией: «наземный бой на широком фронте, с небольшими и окруженными сушей морями на обоих флангах» (ground combat is the central front, with small and largely landlocked seas on either flank»). Нетрудно видеть, что такие характеристики имеет в виду украинский театр военных действий, ограниченном с одной стороны Чёрным, с другой – Балтийским морем. На левом фланге – Польша, куда США перебрасывают часть своего контингента из Германии, и которая станет своего рода американским шверпунктом (операционным центром) восточно-европейского ТВД.
Для более успешного противостояния с Россией и Китаем, американские танкостроители создают новую модификацию своего М-1 «Абрамс», «цифрового танка будущего». «В настоящее время США не ждёт, пока Россия возобновит модернизацию своего танкового парка, а Китай выяснит, как использовать свои новые боевые машины. Американские танкостроители приступили к разработке нового «Абрамса», следующего в технологической цепочке за М-1А2С. Перспективный танк M-1A2D получит более совершенную электронику с искусственным интеллектом. В настоящее время танковый завод корпорации General Dynamics наращивает свои производственные мощности. Увеличивает штат сотрудников. В конце 2018 там работало чуть более 600 человек, под занавес прошлого года штат увеличился до 700, а в текущем году он превысит 900 человек. Новая версия американских танков под названием Abrams M1A2D будет оснащена передовыми датчиками и боевыми системами», – пишет The National Interest.
На каком направлении, если речь идет о военном конфликте с Россией, могут быть использованы американские «цифровые танки будущего» и артиллерия всех разновидностей? Очевидно, что это не может быть ни Арктика, ни Центральная Азия, ни Дальний Восток.
В первом случае ясно, что в полярных условиях, да еще на арктическом льду о применении и танков (да и артиллерии) речь идти не может, если только не высадить воздушный десант с Аляски на российский берег Ледовитого океана, что следует отнести к области ненаучной фантастики. В Центральной Азии и на Дальнем Востоке ни о какой военной инфраструктуре для армии США в обозримой перспективе речь не может идти в принципе. Поэтому остается лишь описанный генералом Уэсли европейский, а вернее, украинский ТВД.
Впрочем, в условиях нарастающего социального и политического кризиса в США прямое участие американской армии в военном конфликте с равным противником на отдаленном ТВД невозможно, ибо чревато перспективой военного поражения. Этого не допустят ни дальновидные американские генералы, ни общественное мнение.
Таким образом, для США остается лишь вариант подталкивания Киева, как минимум, к гибридной войне с Россией. Это относительно легко сделать, инициировав обострение на Донбассе. И если при этом обновленные и вооруженные новейшими американскими системами вооружений, включая артиллерию и танки, получающие развединформацию с американских спутников, вооруженные силы Украины перейдут к активным действиям, то сдерживать наступление армии партнера НАТО с «расширенными возможностями» слабым вооруженным силам самопровозглашенных республик будет довольно трудно, если вообще возможно. В случае же успеха такого наступления ВСУ вероятность перехода ВСУ границ РФ как минимум с набеговыми целями станет ненулевой. В случае гипотетической победы на ноябрьских президентских выборов в США «демократа» Джозефа Байдена напряжённость на западных границах России может кратно возрасти. По крайней мере, российский Генштаб, несомненно, просчитывает такую возможность.
Насколько вероятен такой вариант дальнейших событий на указанном направлении? Принято считать, что в политике имеют значения не намерения, а возможности. В настоящее время у США в отношении России имеются чётко декларированные намерения. Как упоминалось ранее, наряду с Китаем наша страна объявлена основным военным противником. Военные возможности США и их союзников на единственном ТВД, где может произойти прямое военное столкновение, целенаправленно наращиваются.
Ответом может быть развертывание собственной военной инфраструктуры на угрожаемом направлении, а также модернизацией систем вооружений и военной техники.
Владимир Прохватилов, старший научный сотрудник Академии военных наук