2020 год проходит под знаком мощного натиска возрождающейся неоосманской империи «по всем азимутам».
В Сирии Турция перебросила в провинцию Идлиб более 450 единиц бронетехники и тяжелого вооружения, как сообщает сирийский центр мониторинга за соблюдением прав человека (Syrian Observatory for Human Rights, SOHR). Формально Анкара и Москва на данный момент вроде бы действуют согласованно. В то же время, несмотря на мартовские московские договорённости по Идлибу, не вызывает сомнения, что после завершения совместной с Россией операции против боевиков, турки вновь, как и раньше, станут пытаться закрепиться на отвоеванной территории Сирии, вытеснив конкурентов, к числу которых они причисляют и своих ситуативных союзников.
В Ливии Турция с переменных успехом ведёт наступление на позиции ситуативного союзника ряда арабских и европейских государств маршала Хафтара. В Восточном Средиземноморье наследники «блистательной Порты» под прикрытием своего военного флота пытается захватить спорные месторождения газа на шельфе Кипра, вспоминая о Лозаннском договоре и не останавливаясь перед прямыми столкновениями с боевыми кораблями своих союзников по НАТО – Греции и Франции. Европейцы грозят санкциями и очерчивают «красные линии», однако остановят ли они президента Эрдогана – большой вопрос. На Кавказе турецкое руководство полно решимость в полной мере поддержать Баку в его противостоянии с Ереваном, что не может не вызывать растущего беспокойства со стороны Москвы и Тегерана.
Всё вышеперечисленное свидетельствует о том, что нехватку «мягкой силы» и экономической мощи мнящий себя наследником Сулеймана Великолепного турецкий лидер стремится восполнить за счет отрытого бряцания оружием.
К чему может привести подобная геополитическая стратегия в условиях экономических проблем в стране?
В первую, очередь, отметим, что, по мнению многих наблюдателей, сохранение Турции в нынешних границах на долгосрочную перспективу неочевидно. Перманентная гражданская война в Курдистане не может завершиться победой Анкары, прежде всего потому, что курдские вооруженные формирования в случае военных неудач имеют возможность перейти через границу в районы Сирии и Ирака, населённые их соплеменниками, восстановить там свои силы и возвратиться в Турцию, продолжая партизанскую войну за независимость. Периодические удары по местам предполагаемого сосредоточения «боевиков РПК» в Сирии и Ираке имеют лишь ограниченный эффект.
Кроме того, будучи «перекрестком» нескольких соседних цивилизаций, Турция не имеет достаточных ресурсных и пространственных возможностей для того, чтобы просто выжить в ходе бесконечных региональных конфликтов. После крушения Османской империи, Турция в течение века держалась на пассионарной энергии светских националистов (младотурок и кемалистов), однако сейчас Эрдоган взял курс на союз с исламистами, что спровоцировало жёсткий конфликт с военной верхушкой, исход который покрыт пеленой неопределённости.
Парадоксально, что Эрдоган пытается разрубить «гордиев узел» эсхатологических проблем подчёркнуто за счёт военных усилий, надеясь, что членство в НАТО и мощная армия и флот станут гарантией от геополитического провала, способного привести к непредсказуемым последствиям.
К каким именно?
Белорусский исследователь, автор ряда примечательных работ по актуальным вопросам геополитики Юрий Шевцов в своем фейсбуке напомнил:
«Османская империя умела блестяще проигрывать.
Лепанто – конец господству в Средиземном море. Молоди - конец движению на Россию. Вена – конец движению на Европу. Не каждая империя свои исторические красные линии обозначает проигранными битвами так точно.
В этом есть предмет для сведения этих фактов в систему и формулирование ее закономерностей».
Однако здесь имеются некоторые нюансы. После разгрома в морском сражении при Лепанто в 1571 году флотом Священной лиги европейских стран, воспользовавшись отсутствием единства среди союзников, османы быстро построила новый флот и успешно закончили войну. По мирному договору 1573 года Венеция уступила Константинополю остров Кипр и обязалась выплатить солидную контрибуцию.
Годом ранее случилась битва при Молодях, в 50 км от Москвы, в которой крымско-турецкое войско было наголову разбито русскими полками. Это навсегда остановило экспансию крымцев и их сюзеренов-османов на земли центральной России.
В 1683 году польско-австрийско-германские войска под командованием короля Польского и Великого князя Литовского Яна Собесского разгромили армию Османской империи, которой командовал Кара-Мустафа, великий визирь Мехмеда IV. Это в конечном итоге привело к вытеснению османов из значительной части Старого Света и положило конец их европейской экспансии.
Русско-турецкие война 1877-78 гг. не привела к полному уничтожению Османской империи лишь из-за противодействия Британской империи и её союзников, недовольных излишне активным, по их мнению, продвижением России к черноморским проливам.
В ходе балканских войн в 1912-1913 гг. лишь разногласия между странами Балканского союза (Сербия, Черногория, Греция и Болгария), разжигаемые все той же Британской короной, в очередной раз спасли Османскую империю, которая, потеряв большинство европейских владений, всё же сумела удержать за собой Константинополь.
После завершения Первой мировой войны лишь масштабная военная помощь от Советской России спасла кемалистскую Турцию от уничтожения войсками коалиции западных стран. Получив от РСФСР огромную военную и финансовую помощь, турецкие националисты разгромили греческую армию и вернули оккупированный ранее британцами Константинополь.
Таким образом, Турция всегда критически зависела от исхода военных действий против своих геополитических противников. Её территория то расширялась, то сокращалась в зависимости от результатов той или иной войны.
Первый и, пожалуй, ключевой фактор победы или поражения турецкого оружия в той или иной войне – это наличие или отсутствие единства в рядах её противников. Последнее блестяще использовалось турецкой дипломатией – чрезвычайно сильной и изворотливой, и в полной мере данное утверждение применимо и к сегодняшнему дню.
И ещё. Каждое масштабное поражение Турции грозило её распадом или полным уничтожением. Но это было в те времена, когда на территории страны жило довольно много христиан – представителей балканских народов, греков и армян. Сегодня единственным, но весьма серьёзным фактором возможного распада Турции является «курдская угроза», ради нейтрализации которой Эрдоган и стремится отодвинуть границы страны на территорию Сирии, и, возможно, Ирака.
Мощная турецкая армия чисто теоретически может обеспечить выполнение этой задачи. Несмотря на интенсивные чистки последних лет, Вооружённые силы Турции по праву считаются самыми сильными на Ближнем Востоке. Да и в НАТО, если исключить США, турецкая армия – вторая по мощи и возможностям. У турок в разы больше отдельных видов вооружений, чем у их союзников по НАТО. Танков, например, 2,3 тысячи против 663 у французов, британцев и немцев вместе взятых; 308 истребителей против 208 у тех же французов.
В то же время, турецкая армия оснащена устаревшим вооружением (данное обстоятельство, по всей видимости, хорошо осознаётся Эрдоганом, взявшим курс на ускоренное развитие национального ВПК). Как ни странно, за всё время ориентации на интеграцию в Европу Турция не получила никаких дающих реальное индустриальное и военное могущество технологий. Ни атомной энергетики, ни серьезной космической программы, ни прорывов в IT-секторе и биотехнологиях. За подобный турецкому послевоенный геополитический «разворот на Запад» Япония, Южная Корея и отчасти Китай получили куда больше.
МВФ характеризует экономику страны как развивающуюся. По данным ЦРУ, экономика Турции значится в списке развитых стран. Ведущие мировые экономисты и политологи относят Турецкую республику в группу «новых индустриальных стран», в которых за последние десятилетия произошёл качественный скачок социально-экономических показателей. Страна находится на 17 месте по размеру номинального ВВП и на 13 месте в мире по величине валового внутреннего продукта, рассчитанного по паритету покупательной способности. Турция один из мировых лидеров по производству сельскохозяйственной продукции, текстиля, автомобилей и запчастей, морских судов, строительных материалов и бытовой техники.
В то же время военно-промышленная мощь Турции не подкреплена ее технологической и финансовой мощью.
Турция никогда не претендовала на лидерство в финансах Ближнего Востока, без чего невозможно устойчиво позиционировать себя как регионального лидера. Ранее за статус «ближневосточной Швейцарии» конкурировали ОАЭ и погружённый ныне в масштабный кризис Ливан. Как отмечает Le Monde diplomatique, в значительной степени за надвигающийся коллапс «страны Кедра» ответственны США. Санкции администрации Дональда Трампа против ливанских банков, связанных с движением «Хезболла», осложнили ситуацию в экономике страны. А кризис в связи с взрывом в Бейруте, и вовсе вывел Ливан из числа серьезных акторов, и не только в финансовой сфере.
Это дает Турции шанс нарастить свою финансовую мощь в случае обретения газовых месторождений в Восточном Средиземноморье. Кроме того, на днях Эрдоган заявил, что турецкие геологоразведчики открыли новые месторождения газа на своем шельфе. Даже если эти утверждения носят политически мотивированный характер и рассчитаны на внутреннюю аудиторию, они показывают, что турецкий лидер осознает необходимость обладания серьёзными сырьевыми ресурсами, без чего все его «неоосманские» претензии будут выглядеть несбыточными мечтаниями.
Как верно замечает Юрий Шевцов, «в конечном счете, неоосманизм влечет за собою до некоторой степени восстановление и системы традиционного антиосманизма». Что касается России, то фактический отказ Турции от российского газа и постоянно возникающие вспышки конфликтов в Сирии и Ливане превращают её разряда ситуативного партнёра в стратегические противники, подобно тому, как это было на протяжении многих столетий.
Возвращение России на Ближний Восток, успешная прокладка Ираном «шиитского коридора» через Сирию, рост геополитических амбиций Евросоюза на выходе из пандемии и противоречивая позиция США в споре за ресурсы Средиземноморья делают шансы превращения Турции в энергетического, а затем и финансового гиганта, весьма проблематичными. А вероятность военной неудачи в любом из конфликтов, в которые ввязалась эта страна, несут угрозу военного переворота и свержения претендента на лавры Сулеймана Великолепного, который даже спустя четыре года после попытки военного путча не прекращает репрессий против собственной армии.
Владимир Прохватилов, старший научный сотрудник Академии военных наук