Известное изречение – «когда говорят пушки, музы молчат» – очень хорошо подходит к происходящим на Украине событиям. Их трагизм состоит в том, что если на фоне грохота пушек музы и пробуждаются иногда, то говорят они о чем угодно, но только не о мире.
Украина превратилась в прекрасный полигон для испытания новейших западных и российских вооружений в реальных боевых условиях с вытекающими отсюда последствиями. Коллективный Запад устами своих лидеров заявляет, что Россия не должна победить в этой войне, что он будет помогать Украине до тех пор, пока она сама одержит победу, что победа России – это поражение НАТО и т. д. Поэтому все, что будет служить победе Украины, будет поддерживаться и приветствоваться.
Украине, которую Запад интенсивно накачивает оружием, дан совершенно однозначный наказ – продолжать давление, и Украина почти не оставила себе путей для отступления. В свою очередь, Россия уверенно заявляет о своей готовности идти до победного конца. Сколько бы на Западе ни рассуждали о том, что каждая война заканчивается переговорами, все решает силовой фактор. Он стал доминантой в международных отношениях и отодвинул на задний план или разрушил те скрепы, на которых держался миропорядок во время холодной войны.
Планка войны на Украине поднимается все выше и выше. Военный конфликт на Украине уже трудно называть специальной военной операцией. Если бы все оставалось в рамках СВО, в ее традиционном понимании, наверное, не пришлось бы объявлять в РФ частичную мобилизацию и предпринимать иные чрезвычайные меры.
СВО пока что проходит не так, как, видимо, планировалась изначально, и это тоже пища для размышления экспертного сообщества. Затяжной и по всем параметрам сверхзатратный военный конфликт на Украине вряд ли входил в интересы Москвы. Однако теперь он стал таким и России приходится справляться с целым комплексом внешних и внутренних вызовов. Трудно не заметить и плавное изменение целеполаганий СВО и связанной с ней риторики со стороны Кремля. О «денацификации и демилитиризации» Украины уже почти ничего не говорится, а главный акцент делается на защите жителей ДНР и ЛНР, а также населения новых, присоединенных к РФ регионов.
Теперь уже становится ясно, что искусственное затягивание выполнения Минских соглашений Киев и его западные союзники выгодно использовали для укрепления военного потенциала Украины. Остается открытым вопрос: неужели в Москве не замечали этого, а если замечали, почему не предприняли надлежащих мер? Еще много «почему» возникает при наблюдении за перипетиями СВО, если проследить динамику изменения отношения российской общественности к СВО и сопряженных с нею процессов. Это видно в опросах общественного мнения, проведенных относительно независимыми организациями, если читать их данные между строк.
У стороннего наблюдателя не могут не возникнуть вопросы как по поводу хода СВО, так и ее информационного обеспечения. Как известно, в начале СВО российское общество выдало большой кредит доверия власти и лично президенту Владимиру Путину. Соответственно, они ждут отдачи этого доверия, которая называется одним словом «победа», и она должна быть выражена в конкретных и измеряемых результатах. Но когда граждане России слышат, что российские войска успешно отбивают атаки ВСУ, но уже давно не переходят в наступление, это может вызвать постепенную эрозию доверия и поддержки. Россия не будет исключением в этом плане. Многие государства, ведущие войны для защиты своих интересов, прошли через это и приобрели некоторый опыт.
Постоянное подчеркивание того, что Россия фактически воюет не только с Украиной, но и с блоком НATO, что в принципе недалеко от истины, служит небольшим утешением. В связи с этим возникает еще один вопрос: могла ли Россия спрогнозировать такую высокую степень вовлеченности стран НATO в украинский конфликт? Ни для кого не секрет, что возрастающая вовлеченность альянса во многом определяет ход боевых действий, которые в последние месяцы развивались далеко не в пользу России. С момента начала вооруженного конфликта западная военная помощь Украине прошла путь от Javelin до HIMARS, России пока не удается перекрыть пути этих поставок, что также порождает логичный вопрос: что мешает?
Или что помешало России не допустить приезда президента Украины Зеленского в Херсон, ставший уже российской территорией, согласно Конституции РФ, и беспрепятственно совершить там широко разрекламированную церемонию восстановления юрисдикции Украины? Трудно поверить, что у России не было сил и средств помешать этому.
Создается впечатление, что в ходе СВО и связанных с ней процессов Россия как бы разрывается между «нужно» и «можно». Это касается и Херсона, и зерновой сделки, и других вопросов, которые уже откровенно и критически обсуждаются в российской экспертной среде. И можно согласиться с мнением, что на данном этапе Россия интенсивно занята приведением политических целей СВО в соответствие со своими реальными военными, экономическими возможностями, а также с международной конъюнктурой, которую Москва просто не в состоянии игнорировать. Наблюдая за постоянно меняющейся динамикой военного конфликта на Украине, с учетом всех его составляющих, пока трудно сказать, что Россия могла бы выдать за победу и общество приняло бы это.
В прогнозах об исходе конфликта на Украине и его влиянии на международную архитектуру безопасности недостатка нет. Конфликт вызывает волновые эффекты, которые в ближайшие годы будут отражаться далеко за пределами Украины, затрагивая проблемные области и регионы, где США и Европа просто вынуждены сотрудничать с Москвой. Вряд ли стоит их разбирать, потому что еще много неясностей с положением дел на фронте, и неизвестно, на чью сторону склонится чаша весов. Как уже отмечалось выше, стороны конфликта пока не думают о мире. Общеизвестно, что жесткое поведение одной стороны очерчивает жесткие рамки поведения другой, особенно когда обе стороны считают, что могут победить.
Есть еще один критический фактор этого конфликта – положение дел на постсоветском пространстве, которое Россия традиционно считает сферой своего влияния и жизненных интересов. Не секрет, что сегодня внимание государств евразийского и т. н. постсоветского пространства особенно активно приковано к конфликту на Украине. Нетрудно заметить и то, что каждое государство старается обезопасить себя и минимизировать возможный ущерб. Например, Молдавия, на фоне ее антироссийских шагов и получения статуса кандидата в члены ЕС, пока не спешит покинуть СНГ. Грузия, у которой отсутствуют дипломатические отношения с Россией после августовской войны 2008 года, проводит подчеркнутую осторожно-прагматичную политику в отношении России и Украины, часто вызывая нарекания западных партнеров в свой адрес. Грузинское руководство отказалось открыть «второй фронт» против России на Южном Кавказе, несмотря на прямые и завуалированные призывы от Киева и его западных союзников.
Одно из последствий конфликта на Украине, признаки которого уже сейчас прослеживаются, – это угроза вдохновляемым Россией интеграционным проектам на евразийском пространстве. Неудача Москвы на Украине может привести к серьезному ослаблению российских позиций на этом пространстве со всеми вытекающими последствиями. Не исключена перспектива усиления на этом пространстве позиций Украины, которая в случае успеха при содействии Запада может явиться в роли нового «смотрящего». Кстати, высказывания отдельных высокопоставленных членов команды Зеленского показывают, что такие амбиции у Киева есть.
Сегодня против России задействован мощный военно-политический и финансово-экономический потенциал всего североатлантического сообщества. До прямого вмешательства, как говорится, рукой подать, если конфликт пойдет по нарастающей. К сожалению, многое, если не всё, говорит в пользу такого сценария. Исходя из всего вышесказанного, России отступать просто некуда.
Заал АНДЖАПАРИДЗЕ, по материалам: Ритм Евразии