В 2018 г. с интервалом в полгода Европейский союз и США объявили о запуске новых программ информационного сотрудничества со странами Центральной Азии. В качестве формальных целей новых партнерских инициатив обозначено повышение качества региональных СМИ, просвещение населения и противодействие угрозам радикализации, однако в действительности США и ЕС создают новый механизм для противодействия региональным конкурентам в лице России и Китая.
Усиление международной конкуренции в регионе
Последние годы Центральная Азия демонстрирует высокие темпы развития. Если в 1990-х годах регион воспринимался в мире преимущественно как сырьевая периферия, то сегодня Центральная Азия оказалась важным слагаемым евразийского экономического уравнения. Китай, Россия, Индия, Европа и даже далёкие США рассматривают регион в качестве опорного пункта для прокладки магистральных транспортных коридоров, которые позволят сформировать новые экономические отношения на всем континенте.
Параллельно в центральноазиатском регионе реализуется несколько крупных международных инфраструктурных проектов: китайская инициатива «Пояса и пути», турецко-азербайджано-грузинский «Лазуритовый коридор», который свяжет Афганистан с Европой, Транскаспийский международный транспортный коридор, ориентированный на экспорт товаров из Китая в ЕС через территорию Казахстана и ряд других. Регулярно круг международных акторов, заинтересованных в регионе, увеличивается.
5 марта 2019 г. в Бухаресте Министры иностранных дел Туркменистана, Азербайджана, Грузии и Румынии подписали декларацию о развитии международного транспортного коридора «Каспийское море – Чёрное море». В тексте документа говорится о том, что участие в создании магистрального экономического коридора через Центральную Азию Румынию, участницу Евросоюза, будет способствовать активному вовлечению в проект ЕС. Таким образом, к новой «большой игре» в Центральной Азии официально присоединился Брюссель [1].
С 1990-х гг. собственный центральноазиатский проект «Новый Шелковый путь» с той или иной долей успешности реализуют Соединенные Штаты. Поскольку современные американо-китайские отношения характеризуются прогрессирующим кризисом доверия, Вашингтон переключил своё внимание на южное ответвление Шелкового пути и стал активнее продвигать концепцию Большой Центральной Азии (параллельно способствуя дестабилизации Синьцзяна). Указанная инициатива подразумевает объединение экономических потенциалов Центральной и Южной Азии через Афганистан.
В марте 2019 г. стало известно о начале работ на таджикском участке линии электропередач CASA-1000 (Central Asia-South Asia), которая рассматривается Вашингтоном в качестве одного из важнейших элементов Большой Центральной Азии. Конечной целью инициативы CASA-1000 является создание новых производственных мощностей для выработки электроэнергии в Киргизии и Таджикистане и ее экспорт по новым электросетям в Афганистан и Пакистан [2].
Ревностно наблюдающая за каждым шагом Исламабада Индия старается не отставать от соседа и также активно разрабатывает «северный» вектор внешней политики. В частности, Нью-Дели инвестирует крупные средства в портовую инфраструктуру в Иране (порт Чабахар) и ведёт диалог с Евразийским союзом о создании зоны свободной торговли. Эти две опорные точки с транзитными узлами в Афганистане и Центральной Азии должны стать базой для индийского транспортного коридора «Север-Юг», концепция которого, как и концепция Нового Шелкового пути, обсуждается с 1990-х годов.
Исторический региональный лидер, Россия из-за обилия конкурирующих предложений вынуждена проводить более гибкую политику в Центральной Азии, а потому вместо крупных геополитических проектов делает ставку на двусторонние отношения. Казахстан и Киргизия входят вместе с ней в Евразийский союз, в рамках которого налажены глубокие экономические связи. С Узбекистаном, Туркменистаном и Таджикистаном Россия тесно взаимодействует на двусторонней основе в сферах, представляющих для сторон наибольший интерес.
Несмотря на высокий международный спрос на транспортные услуги центральноазиатских стран, эксперты неоднократно отмечали, что реальные экономические возможности Центральной Азии в среднесрочном периоде сильно ограничены. За 2018 год через Каспийское море было перевезено 15 тысяч контейнеров, в то время как грузопоток по магистрали Китай – Россия – Белоруссия – Европа за этот же период превысил 500 тысяч контейнеров. Кроме того, любой из перечисленных маршрутов предполагает использование практически одних и тех же объектов региональной инфраструктуры, что по техническим причинам делает невозможным реализацию всех международных проектов.
Основные выгоды центральноазиатский транзит принесет в будущем. Фактически, наиболее влиятельный игрок в Центральной Азии получит контроль над большой долей торгового потока между Европой и Азией. Данное обстоятельство признается критическим основанием для инвестиций, однако при этом каждый из инвесторов желает получить надежные долгосрочные гарантии. Для этого необходимы два условия: вытеснение соперников и формирование собственного позитивного имиджа в регионе. По этой причине последние годы в Центральной Азии значительно усилилась конкуренция в информационной сфере.
Информационная политика США и Европы
Украинский кризис продемонстрировал США и Европе, что для того, чтобы контролировать страны бывшего СССР, недостаточно заручиться поддержкой политических элит и крупнейших СМИ. Несмотря на внешнее давление и определенные трудности внутреннего развития, Россия продолжает оставаться одним из самых влиятельных государств на постсоветском пространстве.
В Центральной Азии роль России особенно велика, поскольку она исполняет в регионе несколько важных функций: от экономической поддержки центральноазиатских государств (включая многомиллионные миграционные потоки) до обеспечения их безопасности. Россия воспринимается большинством населения стран Центральной Азии как важнейший политический, экономический и цивилизационный центр. Единственное государство, которое хотя бы в экономической сфере способно составить конкуренцию Москве, это Китай. Запад же рассматривается как важный, но все-таки далекий бизнес-партнер.
Поэтому новая информационная политика США и Европы в регионе направлена на укоренение позитивного имиджа Запада в массовом сознании местных обществ и воспитание новых поколений граждан, всецело ассоциирующих себя и свое будущее с западным миром, а не с Россией или Китаем.
Концептуально центральноазиатская политика США оформлена в виде дипломатического формата C5+1 (пять стран Центральной Азии плюс США), созданного в 2015 году. В его рамках реализуется три ключевых направления американской региональной политики: взаимодействие со странами в сфере безопасности (совместное противостояние террористическим угрозам), экономики (инвестиции, транзит и торговля) и охраны окружающей среды [3]. Имплементацией отдельных программ формата C5+1 занимается Агентство США по международному развитию (USAID) [4].
Политика США в Центральной Азии заметно активизировалась с 2017 г. Американские дипломаты проводят регулярные встречи с региональными политиками и бизнес-сообществом. От сугубо практических направлений сотрудничества США вновь возвращаются к идеологическим и усиливают давление на регион в информационной сфере.
Так, в декабре 2018 г. при поддержке USAID была презентована пятилетняя программа MediaCAMP, целью которой было провозглашено формирование новой информационной среды в Казахстане, Таджикистане и Узбекистане. Реализацией новой программы займется журналистская неправительственная организация Интерньюс. Объявленный бюджет программы до 30 сентября 2023 г. составляет $15 млн. [5]
В условиях многократно возросшего информационного потока программа MediaCAMP призвана повысить медийную и информационную грамотность центральноазиатских обществ, а также поддержать создание новых независимых и объективных СМИ, готовых распространять беспристрастные материалы по важным политическим и общественным темам. При этом MediaCAMP предполагает сотрудничество не только с классическими СМИ, но и блогерами, молодежными общественными организациями, авторами кино, мультипликаторами и гейм-дизайнерами. Таким образом, обозначается расчет на максимально широкий информационный охват.
Как было отмечено выше, Европейский союз также активизировал усилия для продвижения собственных проектов в Центральной Азии. В 2017 г. Европейский совет принял решение обновить центральноазиатскую стратегию 2007 г., сделав ее по примеру американской программы C5+1 более конкретной и утилитарной. Ожидается, что новая стратегия ЕС для Центральной Азии появится в первой половине 2019 г. [6] Отдельные ее элементы внедряются в азиатскую политику Брюсселя уже сегодня, особенно активно – в информационной сфере.
В апреле 2018 г. было объявлено о начале инициативы «Содействие стабильности и миру в Центральной Азии». Медиапроект рассчитан на 18 месяцев и будет финансироваться напрямую Европейским союзом. Его конечная цель имеет много общего с целями инициативы USAID и заключается в усилении роли СМИ в качестве посредника между отраслевыми специалистами, государственными органами и гражданскими активистами, повышении качества и количества объективной информации и увеличении уровня медиаграмотности населения [7]. Объединяет европейский проект с американским еще и тот факт, что его имплементацией также займется НПО Интерньюс.
Важным аспектом обеих инициатив признано противодействие дезинформации, пропаганде и распространению недостоверных данных, способствующих радикализации местного населения. Данная проблема действительно остро стоит перед центральноазиатскими обществами, однако предлагаемый защитный инструментарий имеет множественное назначение и в случае необходимости может и будет использован против конкурентов в лице России и Китая. В этой связи инициативы США и Европы в информационной сфере являются не столько элементами гуманитарного диалога, сколько инструментами политической борьбы за влияние в странах Центральной Азии.
Пределы информационной политики США и Европы
При всей элегантности идеи использования передовых информационных технологий во имя продвижения геополитических интересов США и ЕС, в практическом плане она уже на начальном этапе имеет очевидные пределы.
В 1990-2000-е гг. Вашингтон и Брюссель проводили аналогичную по целям и гораздо более обширную по ресурсам и количеству привлечённых организаций и структур политику на Южном Кавказе. У Вашингтона, в частности, имелся чётко проработанный план по превращению стран независимых государств постсоветского Кавказа, а затем и Центральной Азии, в пояс лояльных государств, поддерживающих американскую политику по отношению к России, Ирану, Китаю, Афганистану и т.д.
Если посмотреть на государства Южного Кавказа сегодня, только Грузия продолжает проводить последовательный прозападный курс. Согласно данным свежего опроса Кавказского исследовательского ресурсного центра (CRRC-Грузия) 55% населения Грузии придерживаются прозападных взглядов, 36% неопределенных и 9% пророссийских или нейтральных [8]. При этом, несмотря на отсутствие политических контактов Тбилиси, ищет пути налаживания торговых связей с Россией при посредничестве Швейцарии, а важнейший международный проект Грузии – глубоководный порт Анаклия – рассчитан на тесное сотрудничество с Китаем. Другие государства региона (Азербайджан и Армения) в целом стремятся придерживаться сбалансированной политики. В Центральной Азии влияние географии еще более ощутимо, нежели на Кавказе.
Общества и элиты центральноазиатских стран переживают, либо находятся на пороге непростых трансформаций. Такие события, как недавняя добровольная отставка Н. Назарбаева, экономический подъем Узбекистана при Мирзиееве и избрание президентом Киргизии Жээнбекова прямо на это указывают. Примечательно, что в последнее время возобновились разговоры о формировании в Центральной Азии регионального политико-экономического союза и установления безвизового режима.
Параллельно в каждой стране региона идёт становление собственных политических элит, что сопровождается серьезными внутренними конфликтам (арест дочери Каримова, вражда Атамбаева и Жээнбекова) и борьбой за общественное мнение. Внешнее вмешательство лишь обострит указанные проблемы и замедлит региональное развитие.
По этим причинам намерения Европы и США вторгнуться в информационное пространство Центральной Азии и сформировать собственную политическую повестку изначально обречены на неудачу и могут иметь лишь ограниченный эффект.
Иван Сидоров, для Военно-политической аналитики