Обладание Северной Кореей атомным оружием и средствами его доставки сдерживает гегемонистские планы Вашингтона в АТР, что принципиально важно для России как восточной державы. Соответственно, участие дружественного России и КНР государства в «клубе ядерных держав» препятствует военно-политическому прессингу США и их региональных союзников на Россию на Дальнем Востоке.
Закрепившись в Камбодже, Китай получит теоретическую возможность взять под контроль Малакку и свести к минимуму те стратегические выгоды, которые США имеют от сотрудничества с Таиландом и Вьетнамом. Складывается картина, когда Пекин делает ставку на Мьянму, Лаос и Камбоджу, а Вашингтон – на Таиланд и Вьетнам. Экономической интеграцией внутренних районов ЮВА Китай стремится снизить стратегические выгоды США от господства на море.
Китай тайно строит военно-морскую базу в Камбодже, при этом обе страны отрицают это и принимают чрезвычайные меры для сокрытия этого строительства, утверждают американские СМИ. Намерения Пекина создать глобальную сеть своих военных баз, чтобы иметь возможность более успешно противостоять США в геополитическом противостоянии встречают активное противодействие, что несколько замедляет, но не останавливает мировую экспансию Поднебесной.
Австралия и США видят в соглашении о безопасности, как и в самом факте сближения КНР и Соломоновых Островов, угрозу своему господству в южной части Тихого океана. Пекин и Хониара (столица Соломоновых Островов) обвиняются в «непрозрачности» соглашения с непонятными для Вашингтона и Канберры целями.
Истоки «многовекторной» политики Северной Кореи, включая опосредованный диалог с Вашингтоном и учёт его интересов в регионе, закладывались полвека тому назад, в ходе визита Ричарда Никсона в КНР в феврале 1972 года. Резкое усиление в последние годы американо-китайской конфронтации актуализировало роль КНДР как «стратегического буфера» между КНР и американскими союзниками в Восточной Азии.
В 2018 году министр иностранных дел Китая Ван И сравнивал QUAD с морской пеной в Тихом или Индийском океане, способной привлечь некоторое внимание, но обречённой на рассеяние. Видимо, всё же это была несколько преждевременная оценка, и для «квартета»-таки нашлась некоторая, пусть и довольно ограниченная ниша.
Едва ли радикальные «марксистские» группировки, выступающие против «прогнивших режимов» в Китае или за его пределами, добьются в ближайшее время или в среднесрочной перспективе, сколь-либо заметных успехов. В то же время, нарастание протестных настроений, равно как и интересы продвижения за рубежом китайской «мягкой силы» в левацкой «обёртке», не дадут им окончательно сойти с арены идейно-политического противоборства.
Австралия все больше превращается в геополитический элемент проекта «Глобальная Британия», используемый против России, Китая, континентальной Европы и в военной, и в экономической плоскости. 6 января Австралия заключила «эпохальный» военный договор с Японией об укреплении оборонных связей. Чуть раньше, 13 декабря, Канберра подписала антикитайское военное соглашение и с Южной Кореей.
Пожертвования от Тайбэйского экономического и культурного представительства в США получают Центр стратегических и международных исследований, Атлантический совет и Институт Гудзона и другие аналитические центры. На коррупционную составляющую всплеска взаимной любви тайваньцев и «американских учёных» обращают внимание не только в Китае, но и на Западе.
В недавней статье президента Тайваня утверждается, что «если Тайвань падёт, последствия для мира в регионе и системы демократических альянсов буду катастрофическими». Некоторое время тому назад «два Китая» вели между собой вполне конструктивный диалог, способный их фактическому объединению. Но США навязали правящей на острове Демократической прогрессивной партии курс на конфронтацию с материковым Китаем.
