Повторит ли Ибрахим Реиси политическую траекторию Али Хаменеи?
18 июня в Исламской Республике Иран состоялись 13-е выборы главы исполнительной власти (Президента страны), принесшие вполне ожидаемую победу главе судебной власти страны, уроженцу Мешхеда Сейеду Ибрахиму Реиси. Его предшественник, Хассан Роухани, согласно законодательству, не имел права баллотироваться на третий срок. Из первоначального множества претендентов сперва Совет стражей Конституции Ирана «отсеял» наиболее экстравагантные, а затем некоторые из оставшихся кандидатов выступили в поддержку Реиси – за бесспорным лидерством последнего. Согласно предварительным данным МВД, он лидирует с 17,8 млн. голосов, за ним следуют Мохсен Резаи с 3,3 млн., глава Центрального Банка Абдольнасер Хеммати с 2,4 млн. и Газизаде Хашеми с 1 млн. голосов. По данным ведомства, всего в президентских выборах приняли участие 28,6 млн. человек, что означает, как и предсказывали эксперты, достаточно низкую явку.
Известно, что в сложной иранской системе «сдержек и противовесов» президентский пост не занимает доминирующего места. К слову, то же самое следует сказать о высшей государственной должности в Иране (в соответствии с доктриной «Велаят-е факих») – Рахбара (верховного духовного лидера), которую после смерти в 1989 году лидера «Исламской революции» 1979-1989 гг. имама Хомейни занимает Али Хаменеи (1939 г.р.), предки которого восходят к потомкам Пророка Мухаммеда (сеийды). Избранный президент также носит чёрную чалму (что в шиитском исламе свидетельствует о кровном родстве с Пророком), и едва ли случайными видятся предположения о том, что именно Реиси, уже обладающий серьёзным опытом в судебно-правовой сфере, является фаворитом потенциальным преемником (и земляком) Али Хаменеи. Немаловажно, что в 2019 году, помимо избрания председателем Верховного Суда, Ибрахиму Реиси также была доверена иная, вероятно даже более значимая для Ирана должность – вице-президента Ассамблеи экспертов, уполномоченной выбирать следующего Рахбара после окончания периода правления Хаменеи.
Несмотря на отсутствие статуса аятоллы (высшее звание шиитского духовенства), Реиси имеет репутацию «консервативного» и даже «ультраконсервативного» деятеля. Впрочем, как неоднократно отмечали знатоки Ирана, в местных реалиях понятия «консерватор» и «либерал» могут принимать самые замысловатые оттенки, далеко не всегда соответствующие традиционным европейским штампам. При этом действительно, Раиси полагает шариатское право основой государства и правительства. Его основным предвыборным «коньком» стала борьба с коррупцией, выражаемая не только в словах, но и в конкретных делах. Дополнительную популярность со стороны малообеспеченных граждан он приобрёл благодаря помощи нуждающимся, распределяемой через фонд «Астане Кодс Резави». Речь идёт об одной из наиболее ресурсных благотворительных организаций Ирана, куда, в частности, поступают средства от паломничества к усыпальнице и мечети имама Резы в Мешхеде. Инициированные Реиси законы по борьбе с домашним насилием, едва ли противоречащие его «консерватизму», привлекли симпатии части женского электората. В конце 2019 года Реиси подпал под американские санкции потому, что в 1988 году входил в комитет, утверждавший противникам режима, в том числе, и смертные приговоры. Учитывая традиционно жёсткие нравы политической борьбы на Ближнем Востоке, в этом нет ничего удивительного.
В отличие от предшественника, Хассана Роухани, которому он проиграл в 2017 году со «счётом» 38% голосов против 57%, Реиси едва ли разделяет курс на сближение с Западом и США едва ли не любой ценой. Располагая поддержкой Рахбара, Роухани и его министр иностранных дел Мохаммад Джавад Зариф долгие годы пытались добиться отмены западных санкций, полагая их единственной преградой на пути развития национальной экономики. Пиком их дипломатического успеха стало подписание летом 2015 года, при администрации Обамы, «Совместного всеобъемлющего плана действий», предполагавшего постепенное снятие санкций в обмен не меры международного контроля над ядерными объектами Ирана. Однако, как известно, в 2018 году Дональд Трамп выкинул «иранскую ядерную сделку» в мусорную корзину, а судорожные попытки её реанимации под выборы, призванные предоставить прозападным силам в Иране хотя бы какие-то козыри, как мы и предполагали, ни к чему не привели. Повторим то, что писали ранее: западным партнёрам от Тегерана нужна исключительно капитуляция, а его «неправильные» и «недемократические» лидеры должны разделить судьбу Муаммара Каддафи и Саддама Хусейна, проложивших своими заигрываниями с Парижем и Вашингтоном дорогу к собственной трагической судьбе. И едва ли в Иране этого не понимают…
Не достигнув заявленных целей, прозападный внешнеполитический курс Роухани – Зарифа лишь обострил проблемы в экономике, спровоцировав «бензиновые бунты» (2019 г.) и цепочку техногенных аварий и катастроф, имевших, возможно, не только внутренний, но и внешний след. Попытки переложить ответственность за собственные провалы на оппонентов из «консервативного» лагеря и на «ястребов» из Корпуса Стражей Исламской Революции изначально выглядели не очень убедительно. Чем дальше, тем больше становилось очевидным, что продвигаемая так называемыми «либералами» идея-фикс о «животворящей силе» отмены санкций как таковой, мягко говоря, достаточно далеко отстоит от реальности. Хотя бы потому, что она не предполагала значительных внутренних инвестиций и эффективного задействования внутренних источников и ресурсов развития. Кроме того, в условиях растущего геополитического напряжения между США с одной стороны, и Россией и Китаем с другой, «прозападный» крен Тегерана едва ли способствовал бы доверительному диалогу с Москвой и Пекином.
В своём поздравительном послании избранному президенту Ирана Президент России Владимир Путин выразил готовность к всестороннему сотрудничеству с избранным правительством. Постоянно расширяющиеся связи между двумя странами позволят удовлетворить взаимные интересы, способствуя укреплению регионального мира и безопасности. Высказывается предположение, что поддержка Ибрахима Реиси в силовых структурах будет способствовать более активному двустороннему военно-техническому сотрудничеству. Думается, линия на проведение совместных учений на уязвимых коммуникационных путях будет продолжена, как и координация действий в Сирии. Укрепление иранской «оси сопротивления» предполагает более активную поддержку дружественных Тегерану групп также и в Ираке, Ливане, Палестине и Йемене. Разумеется, всё это не останется без внимания западных недоброжелателей, поспешивших объявить иранские выборы «фарсом» (но помалкивающих по поводу недавней более чем сомнительной «победы» Джо Байдена над Дональдом Трампом в Америке). Судя по информации из социальных сетей, не исключена активизация эмигрантского «Национального совета сопротивления Ирана» во главе с Марьям Раджави, параллельно попыткам раскачивания этноконфессиональной нестабильности на фоне провоцируемых извне экономических трудностей.
Имеется, впрочем, и несвежая «морковка»: дескать, «новый президент может помочь облегчить экономическое бремя с помощью ядерной дипломатии, поскольку любое возобновление сделки почти наверняка повлечет за собой ослабление санкций США». Так называемые «сторонники жёсткого курса» в Тегеране также намерены продолжать переговоры в Вене. Так, официальный представитель Кабинета министров Али Рабиеи заявил, что политика Ирана о восстановлении ядерной сделки останется неизменной после президентских выборов, поскольку этот вопрос решается высшим руководством страны, то есть аятоллой Хаменеи, а не президентом. Новое правительство, добавил Рабиеи, будет придерживаться той же линии, что и нынешние иранские представители на идущих с апреля переговорах в Вене. «Позиции г-на Раиси в области внешней политики, выраженные в ходе избирательной кампании, отражают реалистичную и прагматичную политику, основанную на сотрудничестве с международным сообществом и конструктивном экономическом взаимодействии. Его позиция по ядерной сделке и текущим переговорам также отражает то же самое – реализм и прагматизм во внешней политике. Я уверен, что в случае его избрания не будет сбоев в переговорном процессе», – заявил 16 июня в интервью телеканалу Al-Jazeera заместитель министра иностранных дел ИРИ и главный переговорщик Сейед Аббас Аракчи. Иранские дипломаты в Вене продолжат переговоры, исходя из национальной политики и интересов страны, однако едва ли конструктивная позиция Тегерана встретит понимание – ведь цели контрагентов, как мы упоминали выше, совершенно иные, а многолетняя шарманка вокруг «иранской ядерной программы» – не более чем удобный инструмент. Подчеркнём, санкционное давление на Исламскую Республику едва ли связано с преимущественным влиянием в иранском истеблишменте условных «консерваторов», либо же не менее условных «реформистов». В конечном итоге оно направлено на ликвидацию Ирана как самостоятельного внешнеполитического субъекта.
До сих пор судьба президентов Ирана после окончания срока их полномочий (за исключением Али Хаменеи), мягко говоря, складывалась не слишком удачно. От способности Ибрахима Реиси и его соратников обеспечить устойчивое социально-экономическое развитие страны в условиях неблагоприятной конъюнктуры зависит будущее и Ирана, и региона в целом.
Дмитрий НЕФЁДОВ