Как и для чего в Пекине интерпретировали нюансы национальной политики Российской империи и Советского Союза
Провокационный визит спикера Палаты представителей Конгресса Нэнси Пелоси на Тайвань и неизбежное обострение американо-китайских отношений может сблизить Москву и Пекин, в том числе в вопросе совместного преодоления санкционных ограничений – таков лейтмотив многих экспертных оценок. В ходу – также предположения о том, что слухи о возможном появлении на Донбассе северокорейских добровольцев и даже военной техники могут оказаться не такими уж и слухами, что, с учётом тесных связей Пхеньяна и Пекина, наводит на определённые размышления…
Как и повсюду в межгосударственных отношениях, российско-китайский диалог во много обусловлен взаимным восприятием в исторической ретроспективе с его не только позитивными, но и негативными сторонами. После ссоры в середине 1950-х гг. с Советским Союзом «практически все члены высшего китайского руководства были лютыми и убеждённейшими антисоветчиками… они и на сближение с США пошли именно поэтому, на этом сыграл Киссинджер», отмечает историк Евгений Спицын. Как отмечают некоторые исследователи, критический взгляд на север был присущ в Китае как «левым», так и «правым». Если условные «левые» обвиняли послесталинское руководство СССР в курсе на сворачивание социализма, то более популярные «правые» акцентировали внимание на территориальных потерях Поднебесной и её всё более обширных территориальных претензиях, активно обозначившихся ещё в начале 1960-х годов. (1) Так, уже в мае 1962 г. в КНР карты «спорных» с СССР территорий; которые с августа 1962 г. эти территории многие китайские чиновники стали публично именовать «отторгнутыми от Китая и оккупированным русским царизмом». В 1964 г. высказался по этому вопросу и Мао Цзэдун, заявив о преемственности в СССР царской оккупационной политики и о поддержке территориальных претензий Японии на Курильский архипелаг.
Способствовали же этому и советские идеологические «виражи» в освещении сложных сюжетов истории отношений Китая с «северным соседом». Этими «виражами» пользовались новоявленные «борцы с советским гегемонизмом», поднимая на щит клише советских историков, особенно «школы Покровского», об агрессивной, великодержавной политике русского царизма.
Тем не менее, лицемерие китайского руководства того периода поражает: нарочитая официальная «защита Сталина» и…предъявление столь обширных территориальных притязаний на территорию сталинского СССР. Тем не менее, столь очевидное двуличие Пекина игнорировалось советской пропагандой (2). Прежде всего потому, что тогда надо было публично признать официальный пиетет КНР в отношении И.В. Сталина, что советской пропагандой тщательно замалчивалось. Скажем, журнал «Проблемы Дальнего Востока», созданный в 1966-м специально для китайской проблематики, вплоть до 1989 года ни словом не упоминал о почитании Сталина и о соответствующей топонимике в КНР...
Сперва резко негативные, а после 1956 г. – более нейтральные и сдержанные оценки советскими пропагандистами политики царской России в процессе присоединения с последующим освоением новых территорий сполна использовались китайской пропагандой с её территориальными притязаниями к СССР. Отсюда проистекают и нынешние «намёки» некоторых китайских и зарубежных аналитиков относительно исторической принадлежности некоторых регионов.
Вот, например, показательная публикация «Жэньминь жибао» от 26 августа 1973 г. под названием «О том, как новые цари оправдывают агрессию и экспансию новых царей» (здесь и далее цитаты выделены курсивом – прим. авт.): «...Всему миру известно, что в истории царская Россия на протяжении длительного периода занималась разнузданной агрессией и территориальной экспансией. Учители пролетарской революции К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин и И. В. Сталин с гневом обличали её агрессивные зверства. Но сегодня руководящая группировка советских ревизионистов, открыто искажая и фальсифицируя историю, всячески старается реабилитировать старых царей и тем самым оправдывает свою социал-империалистическую агрессивную политику».
Далее отмечено, что «В.И. Ленин в своём труде «Империализм как высшая стадия капитализма» даёт таблицу, показывающую, что в 1914 году царская Россия по размерам своих колониальных владений занимала второе место в мире, уступая только Англии, и что площадь её колоний превышала общую площадь колоний Франции, Германии, США и Японии, вместе взятых. Однако в статье, опубликованной в первом номере за 1973 год советского журнала «Новая и новейшая история», говорится, что тезис «о том, что целью царской России была борьба за мировое господство» является «ничем не доказанным» и что «вообще во всей мировой истории до 1917 г. Россия неверно изображается главной и почти единственной агрессивной силой».
В то же время, «в "Истории СССР" 1964 года утверждается, что царская Россия захватила Среднюю Азию именно для того, чтобы «противодействовать колониальной экспансии Англии на Ближнем и Среднем Востоке». Как говорится в изданном в 1973 году 12-м томе Большой советской энциклопедии, благодаря аннексии царской Россией Киргизии «киргизские трудящиеся избавились от жестокого ига кокандских феодалов и были спасены от угрозы порабощения другими отсталыми государствами Востока и английской экспансии».
А Ленин «также отметил: "Политика царского правительства в Китае есть преступная политика", "европейские правительства (и русское едва ли не первое из них) уже начали раздел Китая"».
Но в книге «Новая история Китая», выпущенной в свет «советскими ревизионистами в 1972 году, беззастенчиво утверждается, что «в отличие от западных держав русское правительство проводило иную политику в отношении Китая, оно стремилось к установлению добрососедских отношений», что «царское правительство не проявляло инициативы ни в навязывании Китаю неравноправных договоров, ни в защите системы договоров после 1860 г.». И «в "Истории СССР" от 1964 года говорится, что после подписания Айгунского и Пекинского договоров «политика царской России по отношению к Китаю оставалась прежней, то есть велась на мирной основе».
Пекинские пропагандисты обращают внимание и на прежние – колониальные интерпретации в СССР этих и смежных вопросов: «В 49-м томе Большой советской энциклопедии, изданном в 1941 году, отчётливо указывается, что причина ухудшения российско-иранских отношений заключалась в том, что царская Россия, "расширяя границы русского государства" и "стремясь овладеть Каспийским морем", начала "наступление на Персию", а Гюлистанский и Туркманчайский договоры являлись успехами "грабительской колониальной политики царизма в Персии", и все они являются "неравноправными договорами". Однако изданная советскими ревизионистами "Всемирная история" свалила на Иран ответственность за начало войн, обвиняя его в выступлении против России, и заявила, что земли царской России подверглись нашествию; что же касается вышеуказанных договоров, то советские ревизионисты совершенно замолчали их неравноправный характер. Зато подчеркнули, что «купцы обеих сторон получали право беспрепятственной торговли», тем самым представляя эти договоры чуть ли не как равноправные».
Далее – более предметные притязания: «Клика советского ревизионизма изображает насильственное присоединение царской Россией других стран как «добровольное присоединение». Но всем известно, что многие из теперешних союзных и автономных республик СССР были аннексированы царской Россией. Однако советские ревизионисты позволяют себе заявить в изданных ими книгах и журналах, что-де народы Казахстана, Киргизии, Туркмении, Башкирии, Азербайджана, Армении, Грузии, Украины, Белоруссии, Молдавии и т. д. или «добровольно вошли» «в состав Российской империи», или обратились «с просьбой о принятии в российское подданство». И некоторые даже вели борьбу за «воссоединение с Россией».
А ведь вышедший в свет в 1937 году 30-й том Большой советской энциклопедии «уже разоблачил эту ложь: «Легенда, усиленно распространявшаяся великодержавными шовинистами и казахскими буржуазными националистами, о „добровольном подданстве“ казахского народа – явная ложь». Эти слова – удар по больному месту сегодняшних советских ревизионистов».
Упоминается и позиция И. Сталина: «Товарищ Сталин также отметил, что «агрессивность русского национализма сливалась с палачеством царизма в отношении нерусских народов». Но в «Истории СССР» 1964 года «под редакцией Кабанова и Кузнецова и в книгах "Туркменистан" и "Родная Украина" утверждается, что "Россия принесла земле [Средней Азии] счастливый век", что царская Россия являлась "спасительницей и заступницей" Туркмении; что поглощение царской Россией Украины привело к избавлению украинцев от большого горя и наступлению счастливой поры. Для того чтобы изобразить царскую Россию как "счастливый рай" народов, советские ревизионисты не останавливаются даже перед наглым искажением истории».
Затем китайские пропагандисты переходят на западное направление: «"История СССР" от 1954 года под редакцией Нечкиной ещё признаёт, что в Молдавии, после того как она была аннексирована царской Россией, сложился "односторонний аграрный характер экономики", который "был обусловлен её колониальным положением", и наблюдалось "слабое развитие промышленности". А советский журнал "Вопросы истории" в одиннадцатом номере 1968 года писал, что аннексирование царской Россией Молдавии «обеспечило молдаванам возможность более быстрого экономического и культурного развития».
Далее – снова о Востоке: «…Касаясь тактики покорения Казахстана, Петр I говорил, что "и буде оная орда в точное подданство не пожелает, то стараться, несмотря на великие издержки, хотя бы до миллиона издержать, но токмо, чтобы только одним листом под протекциею Российской империи быть обязать". Вот она, вся правда "добровольного присоединения" в одной фразе… Посланник царской России в Китае Путятин признал, что часть к югу от Внешнего Хингана "бесспорно принадлежала Китаю по трактату". Генерал-губернатор Восточной Сибири царской России Н. Н. Муравьёв также признал, что в этом районе имелись "китайские чиновники и караулы"».
Эпилог же – откровенно русофобский: «...Две династии – династия Романовых и династия Хрущёва-Брежнева – пронизаны одной чёрной нитью: это агрессивная и экспансионистская природа великорусского шовинизма и империализма».
Все приводимые в публикации цитаты и оценки сопровождаются подробными ссылками на источники.
Таким образом, как было упомянуто выше, отсутствие в СССР преемственности в оценках политики царской России в отношении соседних народов и территорий стало весьма важным аргументом для выдвижения Пекином территориальных претензий к СССР. Тем более что при каждом новом советском генсеке «перелопачивались» учебники и другие книги по истории не только КПСС, но и Советского Союза, царской России.
В Москве данную публикацию в «Жэньминь жибао», как и множество других, проигнорировали, что придало дополнительный импульс растущей конфликтности в китайских территориальных притязаниях. В позднесоветский же период процесс территориального размежевания завершился передачей Китаю как острова Даманский в начале 1970-х годов, так и почти всех речных и озёрных приграничных островков два десятилетия спустя. Некоторые новые уступки в пользу КНР на Дальнем Востоке последовали уже в 1990-х – начале 2000-х гг. (в том числе – на китайско-казахстанской и китайско-таджикистанской границах).
Весьма характерно, в этой связи, и следующее: маршал Е Цзяньин в 1979 г., будучи главой парламента КНР – председателем постоянного комитета ВСНП, в беседе в Пекине с претендентом на австро-венгерский престол австрийцем Отто фон Габсбургом (!), заявил: «Вы, немцы, никогда не должны забывать того, что вы лишились Кенигсберга в том же 1944 году, когда мы, китайцы, потеряли Туву». И в том же году в КНР повсеместно отмечалось 100-летие со дня рождения Сталина...
Дружеский взгляд на Россию (Советский Союз) целиком и полностью разделяется теми кругами в современном Китае тесно связанными с действующими властями страны. Вместе с тем, ближайшей осенью предстоит XX съезд КПК, и согласно некоторым прогнозам, на нём предстоит серьёзная борьба. Очевидно, что и «альтернативные» взгляды на Россию никуда не делись, и непременно будут продвигаться силами, целенаправленно работающими на отчуждение между Пекином и Москвой.
Алексей Чичкин
Примечания
(1) Тогдашнее китайское руководство предъявляло претензии на всю бывшую территорию империи Цин (1644-1912 гг.), частью которой была и территория современного Китая. Империя существовала в течение почти трех веков, составив территориальную базу для современного китайского государства. При этом, так называемые утраченные территории (ранее декларируемые как территории империи, но в настоящее время не принадлежащие Китаю) составляют 10 млн. кв. км, тогда как современная территория страны – 9,6 млн кв. км / см.: Васильев Л. К вопросу о территориальных спорах Китая // Китай в мировой и региональной политике. История и современность. 2017… С. 172-186.
(2) Столь очевидное иезуитство КНР раскритиковал глава Албании Э. Ходжа, разорвавшей отношения с КНР в 1978 г. (восстановленных в 1988 г.): «Преступление Хрущева не только в том, что он надругался над Сталиным... он позволил китайским перевёртышам, особенно после Мао Цзэдуна, использовать «почитание» в КНР Сталина для смычки с империализмом против СССР. Что ещё больше дискредитировало сталинский СССР. Сами американцы отмечают «уникальное искусство» Пекина по смычке защиты Сталина с империалистической политикой. Китайцы «дополнили» своё «осуждение» антисталинской линии Кремля претензиями почти на всю азиатскую часть СССР. Пекин завуалированно поддержал территориальные претензии к СССР также со стороны Японии… Вот вам и «подлинные коммунисты». Мы об этом всё громче говорили Пекину, что кончилось их разрывом с нами в 1978 году. Пекин рвал связи с зарубежными компартиями, осуждавшими столь иезуитское кощунство, якобы «просталинское», которому удивляются даже на Тайване, но пекинских перевёртышей и это не смущает» (Э.Ходжа, «Размышления о Китае», Тирана, рус. яз., 1982 г.; «Материалы совещания марксистско-ленинских коммунистических и рабочих партий – 1981», Тирана, руc. яз., 1981 г.)