Советская внешняя разведка в предвоенную пору… Тема увлекательная, поистине неисчерпаемая, а с некоторых пор, по мере подъёма праворадикальных настроений на Западе и оголтелой русофобии – ещё и предельно актуальная. О некоторых малоизвестных страницах истории рассказывает полковник в отставке Первого Главного Управления КГБ СССР, а ныне ответственный секретарь Общественной организации ветеранов внешней разведки Виталий Викторович Коротков.
После долгой и продолжительной болезни один из старейших разведчиков России, Виталий Викторович, скончался в минувшем сентябре на 95-м году жизни.
- Виталий Викторович, пожалуйста, кратко расскажите о себе, и как же Вы попали в Управление Внешней Разведки СССР?
Я родился в 1927 году в семье кадрового командира Красной армии. Мое детство прошло в гарнизонах, расположенных в разных регионах нашей Родины. Таких, как Полтава, где я родился, затем Киев, Москва, Новоград-Волынский Житомирской области, расположенный рядом с полькой границей, где я пошел в школу в 1935 году.
В 1939 году мой отец принял участие в освобождении Западной Украины и Белоруссии. В сентябре этого года, после окончания данной компании танковая бригада моего отца разместилась в гарнизоне во Львове, куда наша семья и переехала. Там же утром двадцать второго июля 1941 года моя семья, как и другие жители этого города, встретили начало нападения фашисткой Германии на СССР!
И я хотел бы в связи с этим вспомнить один эпизод, что утром 22 июля мы, мальчишки, залезали на крышу нашего дома и смотрели, как самолеты фашистов бомбят территорию нашего города, для нас тогда это было очень интересно.
Мы, не понимая всей опасности своих поступков, бежали смотреть, а что осталось от того места, куда с фашистских бомбардировщиков были сброшены бомбы!
Так прошли первые три дня начала агрессии фашистов против нашей страны, отец тогда находился в санатории под Киевом, и на третий день он прибыл во Львов, где и получил назначение в один мехкорпус, сформированный под Ровно. На наше счастье, в нашем районе оказались три машины с Харьковского Тракторного завода, на которых привозили в наш гарнизон запчасти для новых, тогда, танков «Т-34».
Несколько семей были посажены на эти грузовики, и в ночь с 25 на 26 июля 1941 года мы покидали горящий Львов. Когда же мы проезжали городок под названием Злотчив, с крыш домов и колоколен украинские националисты стреляли по машинам, отступавших от наступления фашистских войск.
После бомбежки нашей небольшой колоны машин «Юнкерсами», наша машина уцелела, и мы смогли добраться до Киева. Потом добрались до Полтавы, где у моей матери были родственники, где мы жили месяца полтора. С приближением фронта к Полтаве наша семья эвакуировалась в Саратовскую область в город Пугачев, где я продолжал учебу в течение двух лет.
А во время битвы под Сталинградом, которая, как вы знаете, стала переломной вехой в Великой Отечественной войне, я со своим приятелем осенью 1942 года предпринял попытку бегства на фронт. Первый раз мы добрались до Саратова, второй раз до Ершова, где нас оба раза снимали с поезда военные патрули!
После чего мать в письме просила отца помочь мне попасть на фронт, так как со мной нет никакой управы. Мой же отец к тому времени участвовал и в битве за Москву, и в Сталинградской битвах. Он обратился в штаб Центрального фронта, и меня направили на службу в распоряжение командира 55 бронетанковой мастерской Центрального Фронта. После чего я спокойно добрался до Липецкой области, где находились подразделения Центрального Фронта, и прибыл в 55 бронетанковую мастерскую, где начал свою службу. Это все было накануне известных событий на Курской дуге, в которых приняла участие и моя часть. После этих событий, осенью я попал в госпиталь, после чего меня направили в Танково-техническое училище, которое располагалось на Урале в городе Кунгур. Учеба продолжалась 10 месяцев, после освобождения Киева наше училище было перебазировано в Киев.
В марте 1945 года я был в звании младшего лейтенанта, после 10 месяцев учебы, как и весь наш выпуск, был отправлен на Второй Дальневосточный фронт, где наш полк принял участие в боях с японским войсками.
После окончания боевых действий на этом участке я был направлен в распоряжение Управления кадров бронетанковых войск, откуда получил назначение в центральную группу войск в Австрию. Летом 46 года прибыл в резервный полк в Венгрию, где я заявил, что хочу мобилизоваться, после чего через две недели был зачитан приказ о моей мобилизации.
Сдав экстерном экзамен на аттестат зрелости, я приехал в Москву, где поступил в Московский Юридический институт, тогда он находился на улице Герцена, рядом с консерваторией. И в 1951 году, после окончания института, был направлен Центральным Комитетом Коммунистической Партии на работу во Внешнюю разведку.
После десятимесячного обучения в 101 разведшколе, летом 1951 года был направлен в немецкий отдел и проработал по германо-говорящим странам.
- По Вашему мнению, внешней разведке СССР и политическому руководству нашей страны в 1941 году были известны планы по нападению Германии на Советский Союз? Или правы демократически настроенные журналисты, писатели и ученые, что в угоду пакта о ненападении Риббентропа – Молотова, писали и говорили, что в Германии была прекращена работа внешний разведки ОГПУ СССР до его заключения. А также, что были расстреляны видные нелегалы советской разведки, что работали на территории Германии с 1933 по 1940 год?
- Во-первых, я должен, отметить, что в угоду разным соглашениям того времени, никто из высшего руководства СССР не ликвидировал никого из видных работников Советской разведки. Чистки в аппарате Разведслужб начались при Наркоме Ежове. Выдающийся начальник ИНО ОГПУ-НКВД А. Артузов, резидент нелегальной разведки в Париже И. Рейс, устраненный своими коллегами из НКВД в Швейцарии после его желания не возвращаться в СССР, а бежать через Швейцарию в США, как и Антонов-Овсиенко, Г. Сыроежкин попали в молох 1936-1938 годах, начатый при наркоме НКВД Ежове.
И они в него попали совсем по другим причинам, когда началось по приказу И. Сталина устранение членов старой ленинской гвардии, которая была уже не угодна ему лично. Причем, если мы заговорили об устранении по его приказу работников советской разведки, то я хотел бы здесь отметить, что все они были честными и порядочными людьми, которые честно служили своей Родене. Но, в связи с тем, что они долгое время провели за рубежом, выполняя важнейшие задания своей страны, и вербуя ценнейшую для своей службы агентуру, то потерявшим совесть, руководителям ОГПУ – НКВД, как Ягоде или Ежову, не составило особого труда, обвинить их в работе то ли на английскую, то ли на немецкую или на японскую разведки.
Естественно, и часть работников из внешней разведки СССР, работавших с ценнейшим агентом Советской разведки в Службе безопасности фашисткой Германии, как Тайная Политическая Полиция – Гестапо, Вили Лемоном, были ликвидированы. Это Павел Коренель - Жак, первый работавший с «Брайтенбахом», супруги Эрих - Бом и Мария Таккер. И это затрудняло получение информации, идущей из Германии в СССР!
Что же касается внутренней обстановки на территории СССР, то даже по моим детским воспоминаниям, я все же учился зимой и весной 1941 года в шестом классе, и мой отец был начальником оперативного отдела штаба Восьмой танковой дивизии. И хорошо помню, что с весны 1941 года все войсковые подразделения Красной Армии Львовского гарнизона, в том числе и восьмая танковая дивизия, были выведены в летние лагеря ближе к границе!
И заявление Верховного Главнокомандующего, о гарантии пакта Молотова – Риббентропа о ненападении Германии на СССР, не произвело ожидаемого идеологического воздействия, особенно на живущих в западных областях нашей страны.
- Но, как же, все–таки, вели себя работники Внешней разведки СССР, какую они давали информацию относительно возможного нападения Германии на нашу страну?
- Ну, вы, наверное, знаете, что и разведчик, чей позывной был «Рамзай», известный, как Рихард Зорге, из Японии, еще в середине мая 1941 года прислал в Москву шифровку, в которой указывалось начало нападения германских войск на СССР. В ней было указано количество войск Вермахта, что примут участие в нападении на СССР.
Но, разные источники нашей разведки указывали разное время начала этой войны, от зимы до лета 1941 года, что могло не вызывать недоверия и сомнения у руководства нашей страны!
А агент нашей Резидентуры в Германии А/ 201 или «Брайнтенбах», оберштурбанфюрер СС, служивший в Четвертом Отделе СД РСХА – Гестапо Вилли Леман, сообщил 19 июня 1941 года сотруднику резидентуры советской разведки в Берлине Б. Журавлеву, известного в Центре под псевдонимом «Николай», точную дату нападения Германии на СССР.
- Поскольку об этом источнике Внешней Советской Разведки до 2010 года было мало известно, не могли бы Вы рассказать о нем подробно?
- Это был сотрудник Полицай-Президиума Берлина – Политической Полиции Берлина, ведшей наблюдения за представительствами иностранных миссий в столице Веймарской республики Германии Берлине, она же собирала материалы разного характера о политических партиях Германии.
Постепенно этот источник, «Брайнтенбах», рос в профессиональном плане и, завоевав доверие своего руководство в Гестапо в 1935-36 годах, стал руководителем одного из отделов своего ведомства, контролировавшего всю военную промышленность страны. Он так же обеспечивал безопасность крупнейших предприятий ВПК Германии, занимавшихся производством танков, артиллерии и занимавшихся разработкой новейших видов вооружения и даже разработкой ракетного оружия.
От Вилли Лемана в тот период стала поступать информация о перевооружении Германии и подготовке ее ко Второй Мировой войне
А на этапе 1939-1940 годов, когда гитлеровское руководство приняло решение о плане «Барбаросса», от Лемана стала поступать информация о переброске крупных соединений гитлеровской армии на восток, к границе Советского союза, и информация о том, что готовится нападение на СССР.
Эта информация поступала от человека, сидящего в аппарате Тайной Политической Полиции РСХА, Гестапо.
Более того, о подготовке Германии к войне шла информация от агентов нелегальной разведки СССР из Парижа, от «Красной Капеллы», от высокопоставленного сотрудника Министерства экономики Германии Арви Харнака и чиновника из «Люфт-Ваффе» Шульце – Бонзена, но окончательную точку в вопросе сроков нападения на СССР Германии поставил все же «Брайнтенбах» – Вилли Леман.
Я не слышал, чтобы был другой источник информации, который бы точно, за три дня до начала войны, дал нашей разведке ответ, когда же начнется нападение фашистских войск на СССР.
- Но, если мы выше говорили о схватке умов, поскольку разведка это сражение умов его владельцев, а не армий друг с другом. Все же, по Вашему, дезинформация, запущенная работниками аппарата СД, и партийным руководством, и осуществленная через близких к Гитлеру политиков, о том, что их армии на Востоке, это демаскировка, а главный удар Вермахта будет нанесен по Англии в 1941 году, прошла? Или полит. руководство СССР поняло, что это спецоперация служб Фашистской Германии?
- Я думаю, что всем службам гитлеровской Германии, к сожалению, от Министерства иностранных дел, партийного руководства, в лице Рудольфа Гесса, удалось создать у нашего политического руководства мнение, что на Востоке наступления на СССР не произойдет.
- Я встречал спекуляции у предателя из ГРУ Суворова, что, якобы, Риббентроп предлагал Молотову и Сталину во время его визита в Москву осуществить совместный захват Англии, а затем все Индонезийского полуострова.
- Что касается подобных баек, это чушь. Жаль, что руководство СССР не прислушалось к информации Разведки своей же страны!
Кстати, и в дальнейшем политическое руководство СССР не прислушивалось к информации Внешней разведки. Об этом подробно, о времени Н. Хрущева и особенно М. Горбачева, пишет в своей книге Н. С. Леонов «Холодная война против России».
Упиваясь своими иллюзиями, оно шло на неоправданные уступки США и их союзникам по блоку НАТО. Так что, отношение к информации разведки в нашей стране было характерно для всего ее руководства, от предвоенного до перестроечного.
- Мог ли резидент нелегальной разведки СССР в Париже И. Рейс, не желавший вернуться на Родину в 1937 году, чувствовавший свой конец и уйти, в США через Швейцарию, но при этом не сдать контрразведке США ничего о работе нелегальной разведки СССР во Франции?
- Я думаю, что в тот период такой уход даже резидента нелегальной сети в любой стране, в отличие от послевоенного периода, можно понять.
В возможность того, чтобы он не выдал известных ему агентов и нелегалов, можно верить. Вспомните уход информированного сотрудника, нелегала Советской разведки Орлова, который знал все о «Кембриджской пятерке» и о помощи СССР Испании в 1936 году, о получении за военную помощь правительством Сталина золота социал-демократов Испании, и возможно оставленной там агентуре НКВД СССР. Об этом противник так и не узнал, хотя Орлов долгие годы жил в США.
Если мы заговорили о предательстве в нелегальной разведке времен до и после ВОВ, склонен скорее верить в предательство связника, направленного совместно по согласованию ГРУ и НКВД в Брюссель Кента-Гуревича. Ему Центром было дано задание выехать из Брюсселя в Берлин для установки связи с членами сети «Красной Капеллы», о которой я упомянул выше, и она после его поездки вскоре провалилась!
- А, почему Вы считаете, что связник Центра, вернувшийся из-за застенок Гестапо, Гуревич мог выдать столь отлично продержавшуюся долгое время на плаву нелегальной сети разведки СССР «Красную Капеллу»?
- После освобождения Парижа и прибытия туда советской военной миссии он явился в миссию вместе с Паннвицем, который был его куратором от Гестапо, после провала «Красной капеллы». Гуревич заявил в миссии, что он завербовал. Паннвица, и он готов и дальше работать на советскую разведку. Их отправили в Москву, где сотрудники контрразведки допросили обоих и пришли к выводу, основываясь на показаниях Паннвица, что Гуревич, был завербован немецкой контрразведкой, и все эти годы честно работал на Гестапо,
А для работы с ценными агентами, такими, как Леман – «Брайтенбах», на территории фашистской Германии были подключены сотрудники нелегальной разведки СССР, или кто-то из их агентуры третьих стран, или из США, поскольку в них после великой депрессии в 1929 году стали сильны в классовом сознании левые настроения? Ведь после прихода Гитлера к полной власти, когда возрос уровень, в том числе и технического контроля и в Гестапо, в виде негласной слежки даже за сотрудниками своих ведомств по одному незначительному поводу за любым сотрудником СД даже их высшими чинами могла быть начата слежка.
В 1934 году из Парижа в Берлин прибыли супруги Ярослав и Марина Кочековы, которые были семейной парой советских нелегалов. Господин Кочек был рекламным представителем уважаемой на Западе фирмы, гиганта американской Киноиндустрии «Пармагут».
Он открыл в Германии небольшое рекламное бюро, дававшее тем самым работу немецким гражданам. Я. Кочек, на самом же деле, Василий Зарубин, он же Бетти, его жена, Марина-Елизавета Зарубина, она же Бардо.
Когда Зарубин принял на связь, В. Лемана, он сумел так же от него получить информацию об активизации в Берлине подполья белой эмиграции, часть из которой, кстати, стала налаживать после прихода Гитлера к власти связь с «Абвером».
А информация об этой специфической среде за рубежом всегда интересовала ОГПУ/ НКВД, поскольку из нее вышли многие шпионы и диверсанты, с которыми потом на территории СССР предстояло бороться советским органам безопасности.
После его предложения о возможности добычи информации по этому вопросу, Центр в Москве дал добро.
Несмотря на пренебрежительное отношение сотрудников «Абвера» (военной разведки), где служили выходцы из весьма привилегированных слоев немецкого общества, к работникам СД, где служили в основном выходцы из СА и СС, представители среднего класса Германии, Леман нашел общий язык и с абверовцами. Он сумел привлечь к себе внимание военных коллег своей страны!
А дружба Лемана с капитаном «Абвера» Вильгельмом Абтом была для Лубянки светом в окошке!
- Вы сказали о связях военной разведки фашисткой Германии «Абвера» с белоэмигрантским подпольем. Как мы с Вами знаем, и в Париже, и в Берлине в предвоенное время действовал Великий Монархический Союз, в который входил и РОВС, чей руководитель генерал Миллер был украден в 1937 году агентурой ОГПУ. Кстати, агент ОГПУ/ НКВД Н. Скоблин, о котором я сказал выше, вызвал А. Миллера, в день его похищения, якобы на связь со спецслужбами Германии. Могли бы поверить в то, что Н. Скоблин был двойным агентам?
- Я вполне допускаю версию, которую Вы сейчас высказали в своем вопросе. А понятие агент-двойник всегда был известен во всех разведках всего мира!
- А, как же все же Леману удалось раздобыть материалы по созданию в Германии ракет «Фау-1», которые как мы с Вами знаем, разрабатывал ученый Вернер фон Браун, в дальнейшем сбежавший к американцам, где в дальнейшем возглавлял Институт по атомным и космическим разработкам ракет США.
Ведь об этом сотрудник нелегальной внешней разведки СССР В. Зарубин – «Бетти», как пишет в книге «Его величество агент» Теодор Гладков, сообщил в Москву, в Центр?
- Да, Вы правильно поняли, сопоставив время, о котором мы с вами говорим. Просто тогда случилось невероятное. Гестапо, то ли по обоснованному подозрению, то ли просто по доносу своего какого-то агента, арестовало одного из сотрудников Брауна, некоего инженера Заберга.
К счастью, допросы Зеберга в Гестапо было поручено вести именно Вилли Леману Леман смог задавать, какие угодно вопросы, а в протокол, составленным Леманом, заносились только ему одному нужные вопросы. А необходимые истинные ответы на технические свойства ракет «Фау-1» и «Фау-2» получили в Москве на Лубянке.
Помимо этого, Леман и сам выезжал на полигон, где испытывали эти ракеты.
Леман решил ни в коем случае не «топить» арестованного инженера, спасти от отправки в концлагерь, сохранить его положение на прежней работе. И Леман сделал его агентам Гестапо, что и требовалось!
В этом исходе данного дела были заинтересованы, как Гестапо, так и советская разведка!
- А, как же насчет работы через почтовый ящик и привлечения к работе с Вилли Леманом кого-то из стран, где в силу, как я сказал Выше, были сильны антифашистские настроения?
Ведь, в тех же Соединенных Штатах не без помощи разведки СССР уже вставала на ноги Компартии этой страны, которая в дальнейшем окажет свое влияние на Конгресс США, чтобы сразу после начала войны в 1941 году был открыт Линд-Лиз, военно-промышленная помощь СССР из их страны?
- После прихода к власти в Германии Гитлера полиция и Гестапо усилили слежку за своими гражданами и особенно за иностранцами. Надо отметить, что служба СД РСХА имела право негласного контроля даже за сотрудниками всех немецких ведомств, в том числе, и за сотрудниками аппарата своего ведомства СД. В. Зарубин понял, что встречи с Леманом будут делом весьма опасным, тем более, ему – Зарубину – предстояла командировка из Германии в США.
И Зарубин стал подумывать о совершенствовании связи с Леманом, в том числе и об использовании, так называемого «почтового ящика».
Прибыв в Нью-Йорк с паспортом на имя Эдварда Джозева Херберта, при помощи младшей сестры Генерального секретаря Коммунистической партии США, Эрла Маргарет, которая имела псевдоним Анна и оказывала серьезные услуги советской разведке, Зарубин знакомиться с будущей связной Лемана, Люси Джейн Буккер.
Люси к тому время была незамужней, но переступившей двадцатилетний возраст дамой, убежденной антифашистской левых взглядов, работала в редакции небольшого журнала в Нью-Йорке. И что немало важно для ее будущей работы в Германии, она умела прекрасно работать с фотоаппаратурой.
Вернувшись 21 мая 1937 года в Германию, под предлогом сворачивания своего дела, на следующий день В. Зарубин знакомит Лемана с Люси, она же Клеменс, и когда «Брайтенбах» приносит к ней на квартиру нужные разведке СССР документы, то она снимает с них копии и передает Леману инструкции и деньги.
Позже она передает принесенные документы Леманом, сотруднику советской разведки, работающему с нелегальных позиций в Германии А. Короткову, который имеет псевдоним «Крит», работающий вместе со своей женой Марией, ее псевдоним Маруся, в Берлине.
- Тогда, Виталий Викторович, если мы с Вами заговорили о Люси Джейн Буккер, она же «Клеменс», то крыша журналиста, не самое плохое прикрытие для разведчика или его агента. При условии, если правильно при этой их работе поставлено дело, которому они оба служат?
- Журналист это вообще коммуникабельный человек, могущий войти в любые сферы общества, которые нужны разведке, которая с ним работает.
Рихард Зорге, ведь, тоже был журналистом правой фашистской газеты, от которой он работал в Японии, и имел весь значительный круг друзей, как среди японских чиновников самого высокого уровня, так среди немецких дипломатах и военных.
- Как я понял, на Ваше ведомство – внешнюю разведку – работали многие представители разных социальных групп разных, даже самых крупных капиталистических стран. Ответьте мне, пожалуйста, а они были привлечены к сотрудничеству на идейной или материальной основе?
- Я хочу сказать Вам и Вашим читателям, что самые лучшие агенты разведки нашей страны были привлечены к сотрудничеству на идейной основе.
Это относится и к членам «Кембриджской пятерки», которые, как Вы знаете, стояли почти на высшей ступеньке классового общества своей страны.
Или, к примеру, Харро Шульце-Бойзен, агент «Красной капеллы» был потомком дворянского рода.
Герой нашего повествования, Вилли Леман, получал от советской разведки деньги, но я должен сказать Вам, что, по моему глубокому убеждению, он испытывал огромную симпатию к СССР!
Ведь, служа в политической полиции Веймарской республике Германии, он видел, что среди штурмовиков из СА собрано криминальное отребье, 70% из которых отсидели за убийство. Ведь, если вспомнить историю того же Рудольфа Гесса, или Мартина Бормана, они даже имели судимости.
А Леман – «Брайтенбах» – не был глупым человеком и понимал, к чему после сильнейшего вооружения поведут его страну главари фашисткой Германии! И тем более он в этом убедился в ночь «Длинных ножей», когда охранные отряды «СС» стали уничтожать своих вчерашних товарищей по НСДАП, причём, они это делали со звериной жестокостью, прямо в их домах, на глазах их близких и родных, после чего кончали и семьи штурмовиков, чему, кстати, Леман был свидетелем! И это несмотря на то, что их вождь Рем открыл Гитлеру путь к власти в Германии!
- …Чтобы почва для идейной вербовки созрела, ее надо обнаружить или подготовить. Правда ли показано в фильме «Бой после победы», где есть сцена, в который герой актера Прокоповича, бывший майор «Абвера», а в этой серии «Геленовской разведки» говорит, что за дурдом, почему я, немец, должен работать против немцев ГДР, где же идея о величии единой нации?
Могло ли это его отторжение раздела Германии на Восток и Запад, давать повод нашим спецслужбам, как в дальнейшем в этом фильме будет показано, к его вербовке, как и его презрение к американцам, которых он считает смесью отбросов со всех континентов?
- Да, в послевоенный период, жителей тех городов Германии, северных ее территорий, как Гамбург и южных ее территорий, как Дрезден, которые подвергались жесточайшим бомбёжкам ВВС союзников, англичан и американцев, просто люто, до кипения всех их душ, ненавидели американцев и англичан. В связи с тем, что те разбомбили их города и чуть не уничтожили всю национальную культуру Германии, а затем навязали и сейчас продолжают навязывать им полу-оккупационный режим.
Я полагаю, что приведённый Вами пример из этого фильма о работе контрразведки МГБ СССР жизнеспособен в применении к нашему разговору.
А, чтобы не быть голословным, я приведу пример: одним из основных мотивов, побудивших Хайнца Фельфе, одного из бывших руководящих сотрудников разведки ФРГ, пойти на сотрудничество с советской разведкой, было стремление отомстить американцам, в свое время разбомбившим его родной город Дрезден.
- Как-то в одной из телепередач утверждалось, что шеф гестапо Четвертого отдела СД РСХА Мюллер бежал из осажденного войсками СССР Берлина и жил в США. Так же в этом фильме выступает человек, друживший с Генрихом Мюллером, который рассказывает об их встрече, и что он говорил о некоторых известных агентах спецслужб СССР.
Вот, что он говорил о Киме Филби: он был как шлюха, но профессионал, американцы ему не нравились, а русские предложили ему просто больше, чем мы, ведь он и на Гестапо работал!
- Это просто продолжение холодной войны.
Американские и английские разведчики сейчас пытаются представить в чёрном цвете и в неблаговидном виде работу и методы советских спецслужб, особенно разведки и тех своих граждан, которые с ней сотрудничали. Это входит в норму их работы и ее методы!
Ведь дискредитация своих противников всегда входила в направление борьбы с противниками спецслужб, особенно США!
Когда Арнольд Дейч, прекрасный работник, вербовщик, нелегал вербовал будущих членов «Кембриджской пятерки», то Ким был простым студентом, а в дальнейшем сотрудники советской разведки удержали Кима Филби от вступления в Коммунистическую партию!
Когда у меня были контакты со студентами Западноберлинского Свободного университета, и я бывал дома у студентов, то у многих я видел дома полки, забитые книгами Маркса и Ленина.
А студенты, у которых я побывал, заявили, что эти книги подпитывают их в моральном плане, и так же дают возможность найти правильное направление в жизни.
А это было в годы, когда идеи социализма по ту сторону Берлинской стены пытались дискредитировать!
Тогда, что же говорить о довоенном времени, когда Маркса, Энгельса и Ленина изучали. После экономических кризисов в Европе молодежь этих стран, в том числе, и из родовитых, и аристократических семей стали понимать одну вещь, что в социализме есть много полезного и необходимого, особенно в экономическом направлении для их стран!
А в то, что шеф Гестапо Мюллер и идеолог нацизма Борман могли бежать из осажденного Берлина в 1945 году, то ли в Швейцарию, то ли в Южную Америку, я лично не верю.
- Если, как видно из Вашего рассказа выше, многие работавшие с Леманом разведчики были уничтожены в годы репрессий, связь с «Брайнтенбахом» была прервана, выходит, что он мог остаться без связи и если да, то, как же она с ним была налажена в последующий период? И всё же, он мог или нет приложить свою руку к извещению Москвы о плане нападения Вермахта – фашисткой армии на Польшу? Потому, что после этого и мог встать перед руководством СССР вопрос, куда же дальше пойдет фашистская армия, на Запад – Великобританию, или Восток – СССР, о чем мы уже упоминали в нашей беседе?
- Вы правы, после смерти резидента Внешней Советской разведки А. Агаянца – «Рубена», умершего в Берлине в клинике Шерите в конце 1938 года, а также в связи с отъездом из Германии в США, из-за осложнений отношений между ними из-за истребления властями Германии евреев, Люси Буккер, «Брайтенбах» действительно, остается без связи!
Но я должен сказать, что последняя шифровка, отправленная резидентурой в Москву, содержала информацию о подготовке к нападению фашисткой Германии на Польшу и о дальнейших планах Гитлера по развязыванию Германией Второй мировой войны. И с конца 1939 по июнь 1940 год Вилли Леман-«Брайтенбах» остался без связи.
Шифровка с информацией Лемана о предстоящей войне Германии с Польшей легла на стол руководителю НКВД Берии 19 апреля 1939 года.
За пять месяцев до пакта Риббентропа – Молотова о ненападении Германии на СССР никто еще и не думал!
Вилли Леману удалось по собственной инициативе в июне 1940 года подбросить в почтовый ящик представительства СССР в Берлине письмо с просьбой возобновления с ним связи. Зарубин подтвердил, что он сам работал с Леманом, «Брайтенбахом» или «А/201», и только после этого в Берлин в краткосрочную командировку был направлен Александр Михайлович Коротков, который и смог восстановить связь с Вилли Леманом.
Он и передал Лемана на связь разведчику Журавлёву.
Я хотел бы отметить, что никто из тех разведчиков внешней разведки СССР, кто работал с Леманом, во время их допросов в подвалах НКВД по обвинению их в работе на Гестапо так и не упомянул имя Вилли Лемана, понимая, что иначе его могут просто уничтожить, как их же вербовщика.
Совершенный «Брайтенбахом» - Леманом поступок, когда он, зная о приближении и думая о судьбах своих друзей в СССР и о судьбе страны, подбросил письмо с напоминанием о себе нашей разведке, когда он знал, как за своими сотрудниками следят в СД – Гестапо, ставит его жизнь на грань существования! Он это делал в том числе и потому, что понимал, что нёс фашизм и своему – немецкому народу, и что он может принести, после событий 1938 года, жителям Чехословакии, Австрии, а затем и всему миру.
Вы поймите, что он мог бы, конечно, уже спокойно идти по служебной лестнице вверх, поскольку, как мы с Вами выяснили, почти все, кто о нем в разведке СССР знали, были расстреляны – но для этого, он был слишком честным человеком! Поскольку это был апогей его чувств перед всем, может быть, населением Европы и СССР.
На мой взгляд, такого в истории спецслужб не было!
Да, когда-то ему нужны были деньги на любовницу и лечение от диабета. Но, если бы он хотел только денег, вряд ли он пошел бы на такой риск своей жизнью!
- А в чём же, Виталий Викторович, по Вашему мнению, была причина его провала?
- После начала войны он, да и не только он, но, как я сказал выше, и «Красная капелла» оказались без связи. После этого на связь с «Капеллой» был отправлен Гуревич – «Кент», а на связь с Леманом были отправлены два немца. Они были военнопленными, которые, видимо, хорошо зарекомендовали себя в нашем плену, поскольку ранее до войны они, как выяснилось, были коммунистами.
В Германию их заслали под видом немецких солдат, едущих в Берлин в отпуск.
Но наши спецслужбы, готовившие их к заброске на связь с Леманом, не знали, что Гестапо брало под контроль семьи солдат, попавших в плен в России. И один из посланных на связь с Леманом, когда он позвонил своей жене по телефону, чтобы встретиться с ней, был пойман сотрудниками СД. В ходе интенсивных допросов он согласился позвонить по телефону Леману, и в момент их встречи Лемана арестовало гестапо…
Беседу провел Илья Тарасов