Аналитические центры США в последние годы активно ведут разработки перспективных концепций военно-морских сил с учетом возросшей оборонительной мощи их главных противников – России, Китая, Ирана и Северной Кореи.
Соответствующие разработки основаны на новой военной стратегии – концепции войны, основанной на принятии решений (Decision-centric Warfare) и концепции «мозаичной войны» (Mosaic Warfare).
Эти военные концепты касаются прежде всего американских ВМС, так как речь идет о военных конфликтах высокой интенсивности на отдалённых ТВД.
В сентябре 2020 года американские военные аналитики Брайан Кларк, Тимоти Уолтон и Сет Кропси опубликовали на сайте Hudson Institute доклад «American Sea Power at a Crossroads: A Plan to Restore the US Navy’s Maritime Advantage», в котором отмечают, что «за два последних десятилетия разработка новых военно-морских стратегий велась в основном по инициативе снизу, однако восходящий метод планирования структуры [военно-морских] сил, как правило, опирается на тактику, ориентированную на истощение, которая позволяет нанести поражение противнику в деталях, а не на реализацию оперативных концепций, которые не позволяют противнику добиться успеха», что оказалось неприемлемым в формирующейся стратегической обстановке.
«Преимущество домашнего поля (the home field advantage), которым пользуются потенциальные противники, такие как Китай, Россия, Северная Корея и Иран, позволило каждому из них создать надежную сеть датчиков и вооружений, призванных поднять планку для вмешательства США в свой регион». Под защитным зонтиком этих систем эти страны «проводят широкий спектр военных и военизированных действий ниже порога насилия, что может послужить предлогом для широкомасштабного возмездия со стороны США или союзников». Однако «если конфронтация превращается в конфликт, сенсорные и оружейные сети противников могут быстро сокрушить оборону военно-морских сил США и их союзников».
Речь идёт о системе A2/AD (anti-access and area denial – ограничение и воспрещение доступа и манёвра) – концепции сдерживания противника путём создания повышенной опасности для дислокации или перемещения сил противника в защищаемую местность.
Этот термин стал особенно широко применяться военными экспертами с момента разработки Россией и Китаем ракетных систем из ОТРК, ПВО и противокорабельных ракетных комплексов, формирующими «защитную сферу», которую войска НАТО были бы неспособны преодолеть без риска неприемлемого ущерба.
ОТРК «Искандер» и такие системы ПВО, как С-400 и береговые противокорабельные комплексы класса «Бастион», играют ключевую роль в реализации концепции A2/AD для России. Китайские системы A2/AD нацелены на уничтожение авианосных ударных групп за счёт противокорабельных баллистических ракет DF-21D и DF-26, закупленных в России подводных лодок «Варшавянка» и комплексов С-300.
В намерении уйти от необходимости вести против своих потенциальных противников, России и Китая, войну на истощение, ВМС США делают ставку на концепции распределенных морских операций (Distributed Maritime Operations – DMO) и прибрежных операций в спорной среде (Littoral Operations in a Contested Environment – LOCE), которые «предполагают, что теория победы ВМФ должна вместо этого основываться на установлении преимущество в принятии решений (Decision-Making Advantage) над противниками. Этот подход, заимствованный из маневренной войны, будет сочетать оборонительные операции, чтобы предотвратить варианты нападения противника, с разнообразием наступательных возможностей и сложным представлением сил, чтобы ухудшить процесс принятия решений противником».
Война, основанная на принятии решений (Decision-Centric Warfare – DCW) – это новое название сетецентрической войны (Network-Centric Warfare), которое американскими военными было сочтено не вполне удачным.
«Эта стратегия – всего лишь инструмент, еще одно дополнение к возможностям командиров, помогающий им принимать более обоснованные решения. Чтобы избежать менталитета «if you build it they will come», необходимо сосредоточить внимание на принятии решений и решениях, которые являются результатом применения командиром оперативного искусства», – пишут военные аналитики Эрик П. Деланж и Майк Моррис, в прошлом – высокопоставленные офицеры ВВС США.
Переход к распределенным морским операциям (DMO) в рамках стратегии опережения противника в принятии решений вызван стремлением избежать войны на истощение в случае прямого военного конфликта с Россией и Китаем.
«Новые оперативные концепции, такие как мультидоменные операции и распределенные морские операции, предназначены для повышения способности сил США достигать успех за счет принятия более быстрых и лучших решений, чем противники, а не за счет истощения. Вместо того, чтобы пытаться ослабить противника до такой степени, что он больше не сможет сражаться или добиваться успеха, подход к войне, ориентированный на принятие решений, поставит врага перед множеством дилемм, чтобы помешать ему достичь своих целей», – пишет директор Центра оборонных технологий Hudson Institute Брайан Кларк в статье, опубликованной на портале Центра стратегических и бюджетных оценок (CSBA).
Ещё более глубокой проработкой стратегии войны с равным противником, Россией или Китаем, является разработанная в DARPA концепция «мозаичной войны» (Mosaic Warfare).
Брайан Кларк отмечает, что зависимость американских ВМС от «монолитных платформ» [крупных кораблей] – пережиток эпохи холодной войны – что делает их все более уязвимыми для поражения равными ему противниками. «Альтернативой является разложение монолитных платформ на множество более мелких систем. Хотя каждая система сама по себе имеет меньше возможностей и менее живучая, их будет гораздо больше. Важно отметить, что у командиров будет гораздо больше возможностей для декомпозиции и перекомпоновки структуры сил».
«Вместо того, чтобы размещать оружие, средства связи, сенсоры, средства принятия решений на одной монолитной платформе, мы их распределяем», – объясняет сущность мозаичных боевых действий глава офиса стратегических технологий DARPA Тимоти Грейсон. В качестве примера он привёл действия четырех БПЛА в боевом порядке с пилотируемым истребителем. Один дрон глушит вражеские радары, второй несет вооружение, третий ищет цели, четвертый выступает в роли приманки для ПВО. Количество беспилотников, их конфигурацию, носимое оборудование и вооружение можно менять в зависимости от боевой задачи – как элементы мозаики или детского конструктора «Лего».
Концепция «мозаичной войны» требует множества недорогих узкоспециализированных беспилотников, потери которых легко восполнить, которые за счёт количества способны перегрузить любую систему ПВО и ПРО.
Беспилотники смогут вскрыть позицию ЗРК и либо уничтожить ее самостоятельно, либо передать координаты человеку, который и нанесет удар. Остается открытым вопрос: способны ли такие дроны эффективно работать в условиях противодействия современных комплексов РЭБ, которые имеются в российской и китайской армии.
Важным элементом концепции мозаичной войны является совместное командование и управление во всех областях (JADC2). Для этого необходима единая сеть, которая соединяет все узлы боевой мозаики, например, датчик и стрелка (sensor and shooter). Тимоти Грейсон сравнивает такую сеть с «интернетом вещей».
Интернет вещей (internet of things – IoT) – концепция сети передачи данных между физическими объектами («вещами»), оснащёнными встроенными средствами и технологиями для взаимодействия друг с другом или с внешней средой.
Создав таким образом единое цифровое пространство театра военных действий, «военно-морские силы США, действующие в пределах досягаемости оружия противника, должны сосредоточиться на ухудшении характеристик датчиков противника [РЛС и РЭБ], увеличении количества целей, представляемых противнику, путем развертывания радиочастотных, инфракрасных и акустических ложных целей, а также сокрытия сигнатур как реальных, так и ложных надводных и подводных подразделений. Такой подход представит противнику множество одинаково правдоподобных целей. Врагу придется либо атаковать все потенциальные цели, используя большее количество оружия и потенциально выходя за рамки запланированного».
Брайан Кларк, Тимоти Уолтон и Сет Кропси отмечают, что на сегодняшний день «наиболее эффективные комплексы вооружённых сил США сочетают в себе многоцелевые подразделения и платформ в относительно крупные формирования, такие как боевые группы армейских бригад (BCT), морские экспедиционные подразделения (MEU) или авианосные ударные группы ВМС (CSG). Эти подразделения уязвимы из-за их размера и скученности, что ограничивает их оперативную гибкость и повышает их обнаруживаемость. Кроме того, размер этих силовых пакетов рискует чрезмерно увеличить риск конфронтации и может сделать размещение развернутых сил США финансово неустойчивым (проще говоря, эксплуатация громадных кораблей слишком дорога – авт.). Хотя новые концепции Минобороны США, такие как распределенные морские операции (DMO), мультидоменные операции (MDO) и Экспедиционные передовые базовые операции (EABO) делают больший упор на распределенных формирований, инвестиции Министерства обороны по-прежнему отдают приоритет относительно небольшому количеству многоцелевых платформ и соединений войск, которым не хватает численности или инструментов поддержки принятия решений для их включения распределенные операции».
По мнению авторов доклада, современная архитектура ВМС США не позволяет в текущей реальности реализовать все вышеперечисленные концепции, разработанные продвинутыми американскими стратегистами.
(Продолжение следует)
Владимир Прохватилов, старший научный сотрудник Академии военных наук