В минувшем феврале Министерство природных ресурсов КНР опубликовало «Нормы отображения содержимого в открытых картах», в которых говорится о возвращении к использованию китайских названий восьми городов и районов, «оккупированных» Российской империей. Согласно ведомственному циркуляру, на официальных топонимических картах для ряда российских городов и территорий, как и для бывших китайских районов в других соседних странах, будут использоваться также и китайские названия. Что бы это значило и не является ли это свидетельством неких новых тенденций во внешней политике Китайской Народной Республики?
«...Государственные границы КНР проводятся в соответствии со стандартным образцом карты, утвержденной и опубликованной Государственным советом. Исторические границы Китая проводятся в соответствии с фактическими границами на основании исторических материалов», – поясняется в циркуляре. Невозможно не отметить некоторой двусмысленности такой формулировки: как показывает вся история человечества и сопровождавших его военных и иных конфликтов, понятие «исторических границ» может трактоваться весьма широко, в зависимости от точки зрения.
Как отмечало наше издание, аналогичный подход к картографии демонстрирует и «Китайская республика на Тайване». Более того, прежние территории Китая (собственно Китая и его бывших вассалов) на тайваньских картах обозначаются как утерянные или даже временно утерянные. Так что в этих вопросах Пекину конфликтовать с Тайбэем не с руки – интегральный национализм явно превалирует над текущими идеологическими и иными разногласиями. Так что вовсе не исключено, вопросы долгосрочного и стратегического характера обуславливают традиционную сдержанность в противостоянии КНР с Тайванем, активно подпитываемую англосаксами.
Итак, отныне на картах КНР, как и на тайваньских, Владивосток «параллельно» называется Хайшенвай (в переводе – «Залив Морского огурца»), остров Сахалин – Куэдао. Горная цепь в южной части Приморского края РФ, а именно Становый хребет, обозначается как Вайсинань-Лин (т.е. Внешний хребет Синань). Город Благовещенск поименован в Хайланпао, Хабаровск – Боли, Уссурийск – Шуанченцзы, Нерчинск – Нибучу, Николаевск-на-Амуре – Мяоцзе. Этот список можно продолжить: Сан-Франциско – Цзюцзиньшань, Сеул –Ханьчэн и т.д., то есть сам факт наличия китайской версии названия того или иного города как таковой ничего не означает – если, конечно, сознательно не вносить сюда политико-идеологическую составляющую. И вот в китайских титрах записанного мэром Владивостока Константином Шестаковым видеоролика город переводится не российским названием 符拉迪沃斯托克, а китайским именем 海参崴. Китайские националисты считают Хайшэньвай китайским городом, оккупированным Россией в 1860 году в результате подписания неравноправного (по мнению китайцев) Пекинского договора.
Как отметило представительство МИД России во Владивостоке, в официальных картографических изданиях вышеупомянутые нормы действовали и ранее, «а в неофициальных напротив – почти всегда вместо слабо известного (особенно в глубине материка) "Фуладивосытокэ" писалось узнаваемое там "Хайшэньвай". Сейчас правила приведены к единому знаменателю: основное название должно указываться российское, пояснительное (в скобках) – китайское». Когда-то территории Приморья принадлежали Китаю, но при маньчжурской императорской династии Цин «они были захвачены Россией с помощью ряда договоров, которые в Китае считались неравноправными», напоминает Asia Times. После падения династии Цин, до поры до времени оберегавшей родовые земли от их заселения ханьцами, правительство Китайской Республики отказалось признать, что Россия законно владеет этими территориями. После изгнания японских захватчиков и победы в Гражданской войне 1945-1949 гг. режимы Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина проводило переговоры с РФ по пограничным вопросам (соответственно, в 1962, 1970 и 1982 гг.)
Колоссальная политическая, военная, экономическая и техническая помощь, оказываемая Советским Союзом гоминьдановскому, но особенно – коммунистическому Китаю, до поры до времени нивелировала «пограничные» разногласия, однако при Хрущёве отношения двух соседних стран резко обострились. Ещё в 1964 году Мао Цзэдун публично высказался относительно обширных «исконно китайских» регионах, якобы отторгнутых Россией, которой «мы ещё не выдвигали счёт по этим вопросам». В дальнейшем этот тезис Мао официально дезавуирован не был, и как здесь не возникнуть мысли, что упомянутое картографическое новшество косвенно намекает на бессрочную «жизнеспособность» того давнего тезиса «Великого Кормчего»?
На переговорах в феврале 1989 г. с тогдашним министром иностранных дел СССР Э. Шеварднадзе в Шанхае Дэн Сяопин заявил вполне конкретно: «...Китаю принадлежат обширные земли и, я уверен, что будущие поколения займутся этой проблемой. Кому будет сопутствовать удача, сейчас невозможно предвидеть. Китайцы умеют терпеливо ждать». Можно предположить, что этот тезис Пекином официально тоже не дезавуирован.
В 1991 г. небезызвестный остров Даманский (Чжэньбао) официально (фактически – 20-ю годами ранее) был передан Китаю. В 1991-92 гг. соседям, на основании подписанного в Москве весной 1991 г. – в канун развала СССР – соглашения о взаимных границах, отошли ещё свыше 500 мелких островов (речных и озёрных) на Амуре и на пограничных водных рубежах.
В 2004-2005 гг., в соответствии с подписанным осенью 2004 г. в Пекине дополнительным пограничным соглашением, российская сторона передала Китаю 337 кв. км территории близ Хабаровска – остров Тарабаров, 60 % Большого Уссурийского (с рядом примыкающих к нему мелких островков) и не менее половины острова Большой в Читинской области (реки Аргунь, Амур и Уссури). В 1995-96 гг. последовали и сухопутные территориальные уступки Пекину в Приморском крае (свыше 1,4 тыс. га).
Таким образом, «обновлённая» картография КНР едва ли не учитывает вышеупомянутые факты, тенденции и установки китайских лидеров. Подобные симптомы куда показательнее официальных речей политиков и дипломатов: прежде всего, необходимо приучить собственное население к мысли, что эти территории были незаконно отторгнуты и должны вернуться «в родную гавань». Одна из целей англосаксов, активно работающих на разжигание противоречий между нашими странами – обратить чаемую ими «прекрасную Россию будущего» в прямой аналог того, во что они превратили нынешнюю Украину для самой России, что дало бы Пекину повод к более активным действиям.
Обновление топонимических правил «вызвало жаркую дискуссию среди китайских пользователей сети, – пишет в социальных сетях японский журналист Yaita Akio. – Некоторые даже считают: "Правительство вспомнило годы унижений и решило вернуть потерянные территории в будущем". Использовать ситуацию, чтобы приобрести для себя преимущество – обычный способ действия Китая. Сейчас дружба с Россией – выгодная сделка, но, если Россия рухнет, Си Цзиньпин наложит большую руку на восстановление потерянных в прошлом позиций…»
Время от времени в публикациях китайских авторов можно встретить утверждения о потерянных в силу неравноправных договоров и тяжёлого положения Цинской империи 1,7 миллиона квадратных километров, ныне входящих в состав России (юг Дальнего Востока), Монголии, отчасти Кыргызстана и Казахстана. На «китайскую» принадлежность обширных территорий, на которых ханьцы исторически никогда особо не проживали, напирают некоторые блогеры из соседней страны экзальтированные гиды, утверждающие, что «Владивосток – это бывший китайский город Хайшэньвэй», и прочее в подобном духе.
В любом случае, укрепление российско-китайских двусторонних связей предполагает в том числе и степень доверия, необходимую для обсуждения чувствительных вопросов, традиционно являющихся предметом манипуляций со стороны враждебных сил.
Алексей Балиев