29 сентября премьер-министр Грузии Ираклий Кобахидзе и посол Китая в Тбилиси Чжоу Цянь выступили на мероприятии в посольстве, посвящённом 80-летию победы во Второй мировой войне. Кобахидзе рассыпался в похвалах в адрес Пекина, назвав КНР «самой процветающей и образцовой страной» и представив грузино-китайские отношения как модель экономического будущего Грузии. В свою очередь, посол КНР назвал двустороннее сотрудничество гарантом общего процветания и устойчивости.
Подобная риторика не нова, но она всё больше отдаляется от реальности, утверждает Тинатин Хидашели, известный грузинский политик, в 2015-2016 гг. работавшая министром обороны страны. По её мнению, несмотря на многолетние обещания в рамках «стратегического партнёрства» между КНР и Грузией, ощутимые экономические выгоды по-прежнему недостижимы: инвестиции сокращаются, а выгодные контракты отдаются компаниям, связанным со зловредными китайскими коммунистами. По словам Хидашели, «на практике это партнёрство служит не столько двигателем развития, сколько инструментом для создания нарратива. Опираясь на разговоры о "взаимной выгоде", Пекин может оказывать влияние, в то время как Грузия мало что получает взамен. В результате увеличивается разрыв между громкими официальными заявлениями и суровой реальностью – ложными экономическими обещаниями, которые скрывают растущую политическую уязвимость и проблемы в сфере безопасности».
С лета 2023 года Тбилиси продвигал идею стратегического партнёрства между КНР и Грузией как поворотного момента, который принесёт процветание и повысит роль Грузии как связующего звена между Востоком и Западом. Тбилиси активно использовал лозунги Пекина о «взаимовыгодном сотрудничестве» и инициативе «Один пояс – один путь» (ОПОП), а дипломаты КНР представляли Грузию как образцового партнёра на Южном Кавказе. В 2024 году объём двусторонней торговли достиг 2,25 миллиарда долларов, увеличившись за год на 10 процентов.
Китайская ГЭС в Грузии
Между тем, в реальности грузино-китайские отношения строятся на преувеличениях, выборочных умолчаниях и невыполненных обещаниях. Рассуждая о взаимном уважении суверенитета и поддержки территориальной целостности; в реальности китайцы не соблюдают ни этот, ни другие декларируемые принципы, пишет Хидашели.
В частности, она уличат официальный Пекин в неделании голосовать за территориальную целостности Грузии, 20 % которой якобы «оккупировано» Россией. Китайская делегация воздерживается от поддержки ежегодной резолюции ООН о правах внутренне перемещённых лиц (ВПЛ) с оккупированных территорий Грузии. После 2022 г. КНР пошла ещё дальше и проголосовала против резолюции по Грузии. Будучи постоянным членом Совета Безопасности ООН, КНР обладает решающим влиянием. Если бы дело Грузии когда-либо было рассмотрено в Совете Безопасности, Пекин почти наверняка поддержал бы Москву, отвергнув позицию коллективного Запада, так что «в критический момент КНР однозначно поддержит либо Российскую Федерацию, либо Грузию».
Далее Хидашели опровергает «миф» о значительных китайских инвестициях в Грузию. Согласно официальным данным Государственного департамента статистики, отслеживающего прямые иностранные инвестиции с 1996 года, объём инвестиций из КНР сократился с момента установления стратегического партнёрства в 2023 году. В 2024 году объём инвестиций из КНР в Грузию сократился на 93 % по сравнению с предыдущим годом и составил всего 6,2 миллиона долларов.
Спад инвестиций из КНР – не просто статистическая флуктуация, так как затрагивает саму суть намерений Пекина, продолжает Хидашели. Спад подтверждает тенденцию, наблюдаемую по всей Евразии. Пекин извлекает стратегические преимущества за счёт контрактов, кредитов и доступа к рынкам, а не за счёт долгосрочных инвестиций, которые могли бы обеспечить устойчивый рост. Грузия предоставляет доступ к рынкам и политический капитал, а КНР избегает реальных экономических рисков.
В официальных речах и заявлениях значимость проектов, реализуемых совместно с КНР, обычно преувеличивается, и они преподносятся как краеугольные камни экономического развития. Масштабы инвестиций Пекина настолько незначительны, что их едва ли можно заметить на фоне других партнёров Грузии. КНР даже не входит в десятку крупнейших инвесторов Грузии, уступая даже Мальте и Люксембургу. Преувеличивая роль Пекина, правительство не только вводит общественность в заблуждение, но и скрывает реальные источники экономического роста – западные рынки, денежные переводы и инвестиции, связанные с ЕС, распространяя выгодный Пекину нарратив.
На диаграмме показано, как соотносятся прямые иностранные инвестиции из КНР с инвестициями из стран, традиционно являющихся стратегическими партнёрами Грузии, за период с момента объявления о стратегическом партнёрстве между Тбилиси и Пекином.
В 2024 году объём двусторонней торговли достиг 1,9 миллиарда долларов, что на 500 миллионов долларов меньше цифры, которую публично называл Цянь: это не первый случай, когда посла ловят на подтасовке статистики, пишет Хидашели. В 2024 году посол заявил, что «согласно китайской статистике, объём двусторонней торговли превысил 2 миллиарда долларов [в 2023 году]», хотя официальные данные Грузии значительно ниже – 1,6 миллиарда долларов.
Помимо преувеличений относительно масштабов общего товарооборота, имеется и более серьёзная проблема: несбалансированность торгового баланса. «Взаимовыгодное сотрудничество» – это иллюзия, когда экспорт КНР в Грузию значительно превышает поток товаров в обратном направлении. Экспорт КНР доминирует, насыщая грузинский рынок промышленными товарами, в то время как грузинские производители с трудом завоевывают хоть какие-то позиции на жёстко защищённом рынке Поднебесной. Такое доминирование экспорта КНР характерно для её отношений со многими малыми экономиками, признаёт Хидашели, и тем не менее проблема Грузии стоит острее. Её и без того ограниченная доля экспорта в КНР сокращается из года в год, усиливая одностороннюю зависимость и не принося реального процветания. Отрицательное сальдо торгового баланса в первом квартале 2024 года оказалось на 53 % больше, чем в первом квартале 2023 года. В первом квартале 2025 года импорт из КНР был в 5,7 раза больше, чем экспорт Грузии, что приводит к экономическому напряжению и росту политических издержек.
Компании из КНР, получающие контракты в Грузии, демонстрируют отсутствие взаимности
Китайские компании выигрывают тендеры в Грузии, бьет тревогу бывшая министр обороны. За последние несколько лет китайские компании неоднократно заключали выгодные сделки в Грузии, часто посредством неконкурентных тендеров или процедур. Проект автомагистрали E60 (Восток-Запад) иллюстрирует масштабы этих контрактов. Китайские компании реализовали восемь подпроектов на сумму почти 1,6 миллиарда долларов, что превышает весь объём прямых иностранных инвестиций КНР в Грузии.«Стратегическое партнёрство» предполагает не приток инвестиций из КНР в Грузию, а отток денег западных и грузинских налогоплательщиков в КНР и её государственные корпорации. Проекты, финансируемые международными донорами и из собственного бюджета Грузии, обогащают Пекин, но мало способствуют подлинному процветанию Грузии, сокрушается оппозиционерка из Республиканской партии. В результате Грузия получает не развитие, а зависимость, ослабление государственного управления и усиление позиций Пекина в стратегических секторах страны. Возглавляемый Хидашели Civic IDEA, аналитический центр, задокументировал, как такая практика закупок подрывает стандарты государственного управления в Грузии. Государственные учреждения неоднократно заключали контракты с компаниями из КНР, известными своими коррупционными и неправомерными действиями. Результаты показывают, что это происходит регулярно:
- Недостаточная проверка со стороны государственных органов Грузии;
- Изменение условий тендера в пользу участников из КНР;
- Постоянные задержки и неоднократные случаи невыполнения договорных обязательств;
- систематические нарушения трудовых прав и экологических норм;
- коррупция и кумовство, которые ослабляют государственные институты и подрывают доверие.
Таким образом, налогоплательщики США и ЕС, по сути, непреднамеренно поддерживают влияние Пекина в Грузии. Деньги, которые должны были способствовать развитию Грузии и её евроатлантической интеграции, вместо этого пополняют резервы «неправильных» компаний, связанных с КНР, подпитывая коррупцию и отдаляя страну от её вожделенных западных партнёров. Вместо европейских молочных рек и кисельных берегов грузинские власти субсидирует корпорации КНР, ослабляя собственные институты. Под обещания будущего процветания предполагается усилить влияние КНР в важнейшие отрасли, не предлагая при этом реального роста. Аналогичная схема используется Пекином и в других странах. Для Тбилиси реальная цена погони за «экономическими чудесами» КНР – это замедление развития, ослабление суверенитета и усиление авторитарных тенденций.
Разумеется, подобного рода предвзятые построения не соответствуют действительности, однако они хорошо укладываются в логику давления на грузинские власти и должны рассматриваться в более широком контексте разворачивающегося противоборства между Западом и Китаем на Кавказе.
P. S. Бывшему премьер-министру Ираклию Гарибашвили предъявлены обвинения в отмывании денежных средств в особо крупном размере, а местные СМИ обсуждают его предполагаемые коррупционные связи с компанией CEFC. На этом фоне ползут слухи о возможной фрагментации правящей партии «Грузинская мечта», в руководство которой длительное время входил опальный политик.
Александр Григорьев