Отвечая 16 декабря на вопрос азербайджанского журналиста о способах помощи странам региона в противостоянии «российскому влиянию», помощник американского госсекретаря по военно-политическим вопросам Кларк Купер заявил о «риске дестабилизации», обусловленном развёртыванием российской миротворческой миссии в Нагорном Карабахе. По словам чиновника, в Вашингтоне выступают за необходимость мирных переговоров по Карабаху при участии Минской группы ОБСЕ, а также «уделяют дополнительное внимание гуманитарному пространству». Правда, в чём это выражается в период, когда Россия реализует в регионе масштабные и непростые гуманитарные задачи, остаётся неясным.
«Мы всегда на протяжении многих лет… исходили из того, что Азербайджану должны быть возвращены семь удерживаемых районов вокруг Нагорного Карабаха. Сам статус Нагорного Карабаха должен остаться неизменным, то есть должен быть передан на будущее. Должен быть зафиксирован статус-кво в Нагорном Карабахе, но при обязательном создании возможности общения между Нагорным Карабахом и Арменией, для чего предполагалось создать так называемый Лачинский коридор, то есть это коридор связи между Арменией и Нагорным Карабахом», – отметил в ходе недавней ежегодной пресс-конференции Президент России Владимир Путин. Пока сложно сказать, удастся после радикальной смены военно-политических «декораций» на Южном Кавказе реанимировать деятельность международного посреднического формата, оказавшегося, мягко говоря, не слишком эффективным. В ходе своего недавнего визита в Баку сопредседатели Минской группы ОБСЕ получили жёсткую выволочку от президента Ильхама Алиева, не устающего повторять, что нагорно-карабахский конфликт «остался в прошлом», а статус Карабаха «пошёл в ад». После шести недель активных военных действий приостановить активные боевые действия удалось исключительно по результатам активного посредничества Москвы, в то время как рассуждения Роберта О'Брайена об отправке в регион неких «скандинавских миротворцев», как и следовало ожидать, оказались пустой болтовнёй.
Пользуясь, по результатам «блестящей» для Азербайджана и Турции деятельности Никола Пашиняна и тесно связанных с ним сил (от псевдорелигиозных сект до «питомцев гнезда» Джорджа Сороса), параличом власти в Армении, в Баку стремятся зафиксировать максимально выгодную для себя конфигурацию границ. Прежде всего – в Сюнике, где под угрозой оказалась основная дорога, связывающая Горис с Капаном и Мегри, то также – в Вайоцдозре и Гехарунике, то есть в тех областях, которые выпускник МГИМО, выступая 10 декабря в ходе военного парада, обозначил как «исконно азербайджанские земли». Сосредоточившись на удержании своей эфемерной власти, «команда» Никола Пашиняна, похоже, перекладывает решение ключевых вопросов безопасности оставшейся «армянской» части Карабаха и самой Армении (вплоть до делимитации и демаркации спорных участков границы) российским военнослужащим. Очевидно, что любой возникающий инцидент будет преподноситься обществу прозападными информационными ресурсами как аргумент, как в антироссийском ключе, так и в пользу установления «добрососедских отношений» с Баку и Анкарой. Особенно в ситуации, Капан, Горис и многие приграничные сёла Сюникской области, как и в 1991-1992 гг., вновь оказались под прямой угрозой массированных обстрелов и диверсионно-террористических вылазок.
Недавнее выступление Ильхама Алиева на саммите глав государств СНГ свидетельствует о его всемерной поддержке Пашиняна с его сектантским мировоззрением и деструктивно-пораженческим внутри- и внешнеполитическим курсом, основные положения которого неоднократно публично излагались и формулировались тогда ещё редактором газеты «Айкакан Жаманак» на протяжении последних двух десятилетий. Гипотетическое подписание договора о границе с Азербайджаном (спешно демаркируемой по Google-картам, при наличии «невостребованных» карт) и окончательный «вывод армянских войск» из Карабаха, как того требуют в Баку, легитимизует переход Еревана на рельсы «нового политического мышления» с отказом от поддержки карабахских армян, которые отныне будут рассматриваться в качестве «граждан Азербайджана». Стоит ли говорить, что после этого почти полный переезд их большей части в Армению, а многих затем и в Россию, станет лишь вопросом времени? А вместе с тем – и отпадёт нужда в российской миротворческой миссии в регионе, уже ставшей объектом завуалированных нападок. Так, в Азербайджане вызвало недовольство включение в зону проведения российской миротворческой операции армянских сёл Хцаберд и Хин-Тахер Гудрутского района (в границах бывшего Нагорно-Карабахской автономной области), практически полностью захваченного азербайджанской армией при активной поддержке турок в октябре 2020 года.
Перемирие, достигнутое в ночь на 10 ноября при посредничестве Кремля, с последующей «миротворческой интервенцией», помешали Баку занять оставшуюся территорию Карабаха, включая Степанакерт (Ханкенди), сетуют в Азербайджане и на Западе. Из нескольких посланий президента Алиева можно сделать вывод, что согласие Баку на миротворческую миссию Москвы было получено в обмен на гарантии перехода под контроль Баку Агдамского, Кельбаджарского и Лачинского районов, бои за которых были бы чреваты большими потерями. Быстрое развёртывание российских «миротворцев» (это слово часто пишется в кавычках) де-факто закрепило «продолжающееся удержание Арменией части Нагорного Карабаха», и в дальнейшем Москва якобы может создать условия для создания в анклаве некоего «российского протектората». Высказывается недовольство фактическим превышением численности российских военнослужащих сверх указанных в Заявлении 1960 человек за счёт специалистов учреждённого Указом Президента РФ Межведомственного гуманитарного центра, включающего специалистов МЧС России и других ответственных за гуманитарные акции «военизированных ведомств». Командование миротворцами генерал-полковником Рустамом Мурадовым и начальником штаба генерал-майор Андреем Волковым представляется как якобы «несоразмерное» их заявленной численности.
Заявление о прекращение военных действий не содержит ссылок на какой-либо правовой или политический статус Нагорного Карабаха. Де-факто он оказался разделённым на южную, подконтрольную Баку часть (до 40 % территории бывшей НКАО) и остальную территорию, защищённую российскими миротворцами. Однако рельеф местности и позиции противостоящих сторон предполагают образование многочисленных «серых зон», способных стать источниками серьёзных проблем. Не приходится сомневаться в том, что любой возможный инцидент будет всячески раздуваться западными доброхотами и их местной обслугой, проводящей аналогии между Нагорным Карабахом с Южной Осетией, Абхазией и Приднестровьем, также находящимися под защитой российских войск от попыток военной «реинкорпорации» со стороны Грузии и Молдовы соответственно. Сотрудничество Москвы с властями де-факто государств рассматривается как проторённая дорожка к их постепенному обособлению от бывших метрополий. Для упрощения логистики российская и армянская стороны рассматривают возможность восстановления и модернизации аэропорта в Аскеранском районе, что означает прямую коммуникационную связь между Россией и Арцахом. «Тёплая встреча [Р. Мурадова и президента Нагорного Карабаха Араика Арутюняна] и отсутствие дистанции в отношениях между российскими миротворцами и сепаратистами» вызывает недовольство в Баку, равно как и публикуемые Министерством обороны РФ карты операции с меняющимися на отдельных участках границами.
Критичный, мягко говоря, взгляд на Россию в современном Азербайджане неизменно включает значительный «карабахско-армянский» компонент. Согласно широко тиражируемому националистическому нарративу, в 1920 году пришедшие с севера «русские большевики» сравнительно легко одолели мусаватистский режим не в последнюю очередь потому, что армия «Азербайджанской Демократической Республики» была отвлечена на «войну с Арменией в Карабахе». В конце 1980-х годов позиция Москвы в связи с набиравшим обороты конфликтом рассматривалась как «проармянская», в то время как успехи в 1992-1994 гг. по ряду направлений карабахских отрядов самообороны и помогавшей им Армении объяснялись помощью им со стороны Москвы и «армянского лобби» в России. В более широком контексте, карабахский конфликт широко рассматривается в контексте «имперских происков России», стремящейся с помощью армян закрепиться на Южном Кавказе. Примечательно, что в начале 1990-х годов не только «прозападный» Абульфаз Эльчибей, но и сменивший его Гейдар Алиев (отец действующего президента) последовательно отвергали идею размещения российского воинского контингента, несмотря на то, что Азербайджан был тогда неизмеримо слабее, чем сейчас. В ходе недавних событий, публичная критика азербайджанским лидером Москвы в предвоенный (и отчасти в военный) период ещё более укрепила его имидж «победителя», вызывая симпатии даже наиболее критично настроенных оппонентов.
Развёртывание российских миротворцев в Нагорном Карабахе спустя четверть века после окончания «первой войны», в принципиально иной ситуации, уже становится поводом для раскручивания (по крайней мере, в информационном поле) негативных аллюзий и ассоциаций, против которых зачастую бессильны любые аргументы прагматического характера. Искусственно провоцируемые обвинения в «дестабилизации» Россией Нагорного Карабаха сопровождаются обвинениями в несоблюдении требований ООН и подходов вышеупомянутой «Минской группы ОБСЕ», согласно которым любая гипотетическая миротворческая операция должна была исключать войска стран-союзников той или иной стороны, соседних стран или стран-сопредседателей. Здесь имеется в виду, прежде всего, Россия как военно-политический союзник Армении, гарантирующей сохранение государственных структур непризнанной Нагорно-Карабахской Республики и, по поводу чего, похоже, западные партнёры сильно беспокоятся. Тот факт, что перестала литься кровь, их не очень-то и волнует, геополитика – куда важнее. Ведь если переговоры в какой-либо форме возобновятся, то Россия, после достижения своей «давней цели», способна оказать на них «решающее влияние», в том числе – опираясь на своё военное присутствие на местности».
Похоже, в качестве фактора, «уравновешивающего» усилия Москвы по стабилизации обстановки, будет использоваться, прежде всего, Турция с её «неоосманскими» амбициями, действующая в Закавказье не только как самостоятельный игрок, но и как ближайший (хоть и проблемный) партнёр Вашингтона и особенно Лондона. В отличие от Москвы, для Анкары нет необходимости искать баланс между противоборствующими сторонами, одна из которых серьёзно ослаблена военным поражением и спровоцированным им острейшим внутриполитическим кризисом. Формат и уровень двусторонних связей с прикаспийской страной позволяет нарастить военное присутствие в регионе до такой степени, до какой в Ак-Сарае сочтут необходимым. Возможные проблемы в деятельности российских миротворцев вполне можно будет обернуть для общественного мнения на пользу Анкаре, репутация которой в Азербайджане очевидно превосходит восприятие России и её политики. Наконец, несмотря на информацию о возвращении на Ближний Восток некоторой части переброшенных для войны против Карабаха боевиков международных террористических группировок, остальные могли остаться на месте «до востребования». Безусловно, всё вышеперечисленное не делает российскую миротворческую операцию в нестабильном и при этом быстро меняющемся регионе более лёгкой. Более того, по мере оформления консолидированной линии НАТО на антироссийской основе имеющиеся в Закавказье перед Москвой вызовы могут приобрети новое измерение.
Андрей Арешев, по материалам: Фонд стратегической культуры